Люшков: Прошу не требовать от меня этого. Скажу только, что этот человек — один из тех, кто занимает в НКВД положение сразу вслед за Ежовым. («Ближайшим другом» Люшкова был заместитель наркома внутренних дел Абрам Левин (Вельский Л.Н.).
Танаки: Кто такие Мехлис и Фриновский?
Люшков: Мехлис — начальник Политуправления Красной Армии. Фриновский — заместитель Ежова. Оба пользуются большим доверием Сталина. Мехлис отвечает за чистку в Красной Армии, Фриновский отвечает за это в НКВД. Перед прибытием в Хабаровск я решил бежать. Танаки: Чем вы вызвали гнев Сталина?
Люшков: До августа прошлого года я являлся начальником Управления пограничных войск НКВД. (Люшков умолчал, что в 1936–1937 годах был начальником УНКВД Азово-Черноморского края и одновременно председателем «тройки», где уничтожил тысячи ни в чем не повинных граждан). Ежов направил меня на Дальний Восток наблюдать за действиями штаба Особой Дальневосточной армии. Сталин занимался тогда чисткой правых элементов. Мне было поручено выявлять их, в частности, недовольных чисткой в штабе Особой Дальневосточной армии, которой командует Блюхер. О положении в штабе и в армии я был обязан докладывать непосредственно Сталину и Ежову. Но отыскать порочащие Блюхера факты я не смог, и мне было нечего сообщать в Москву. Поэтому Сталин и Ежов решили, что я заодно с недовольными элементами. Они задумали подвергнуть чистке вместе с Блюхером и меня».
Люшкова днями допрашивали сотрудники японской контрразведки. Предателя заставили выступить в печати. Люшков заявлял: его измена обусловлена тем, что «ленинские принципы перестали быть основой политики партии». Раньше, когда чекистский генерал одним росчерком пера отправлял на казнь тысячи невиновных, «ленинские принципы» его устраивали. Теперь, когда машина репрессий стала работать и против ее создателей, угрожала лично ему, Люшкову, и некоторым его соратникам, уже нет.
То, что предатель сливал японцам важные секреты, волновало многих работников НКВД и штаб ОКДВА. Наряду с государственными тайнами на поверхность могли всплыть неприятные моменты из деятельности отдельных должностных лиц. Блюхер за себя не беспокоился: ему, как он считал, бояться нечего — Люшков не располагал компроматом на маршала. Это не то, что было в марте…
В марте проходил крупный судебный процесс по делу «правотроцкистского блока», где главными обвиняемыми были бывший член Политбюро ЦК Н.И. Бухарин, бывший член Политбюро ЦК и председатель Совнаркома СССР А.И. Рыков, бывшие члены ЦК и наркомы Крестинский, Розенгольц, Гринько, Чернов. Тогда Василий Константинович со страхом ждал своего «разоблачения». Он боялся, что Бухарин и Рыков расскажут на суде об их контактах с командующим ОКДВА на XVI и XVII съездах ВКП(б). Особенно опасался, если Александр Иванович упомянет о письме, посланном им Блюхеру с предложением, в случае смены руководства страны, занять пост Ворошилова.
К счастью, тогда пронесло: ни Бухарин, ни Рыков, ни. другие подсудимые о маршале Блюхере не сказали ни слова. Но через полгода о его связях с «правыми» и о злосчастном письме расскажет Берии Гулин, помощник командарма по связи, близкий Василию Константиновичу человек. Приведем отдельные фрагменты из протокол допроса арестованного Гулина Сергея Фаддеевича от 28 октября 1938 года:
«Вопрос: В 1930 году вы учились на курсах в Ленинграде и в середине учебы были отозваны Блюхером. Расскажите, чем вызывалась необходимость вашей поездки в Хабаровск?
Ответ: Телеграмму от Блюхера с предложением немедленно прибыть в Хабаровск я получил в начале мая 1930 года. В конце мая я приехал в Хабаровск и сразу пошел к Блюхеру на квартиру, где и застал его собирающимся в Москву. Я спросил Блюхера, почему он меня вызвал, может быть, на границе есть какие-нибудь неприятности? На это он мне ответил: «Ничего подобного. Я еду в Москву вместе с женой и в Москве, может быть, останусь. Я полу-Гил предложение Рыкова занять пост наркома по военно-морским делам, в Хабаровске нужен свой человек, который бы информировал о положении в ОКДВА…
Вопрос: Что произошло после возвращения Блюхера из Москвы?
Ответ: Когда Блюхер был еще в Москве, в газетах я прочитал его выступление на съезде против «правых» и, в частности, против Рыкова. Зная о том, что Блюхер полностью солидарен с Рыковым и получил от него даже приглашение занять пост наркома, выступление Блюхера на съезде меня очень удивило.
Когда Блюхер вернулся в Хабаровск, я пришел к нему на квартиру и спросил, что произошло с ним и почему он выступил на съезде против Рыкова и «правых», тогда как сам полностью разделяет их взгляды? Блюхер ответил, что в Москве обстоятельства заставили его переориентироваться, и рассказал следующий эпизод.
В Москве Блюхер остановился в гостинице. Порученцы Блюхера, прибывшие вместе с ним — Попов и Крысько, — пропустили представителей Промпартии,
[54] которые предлагали Блюхеру занять пост военного министра в случае, если они придут к власти.
Вопрос: Кто это — они?
Ответ: Промпартия. Блюхер, якобы, не дал им, т. е. представителям Промпартии, прямого ответа на их предложение.
Офакте посещения Блюхера представителями Промпартии каким-то путем узнал Сталин и вызвал Блюхера к себе и имел специальный разговор. «Я, — говорил мне Блюхер, — на это Сталину ответил: прости, я был выпивши, мои порученцы пропустили их ко мне, поэтому я не помню, какие переговоры с ними вел». Всю вину свалил на порученцев и на свое нетрезвое состояние. «Ты же понимаешь, — говорил мне Блюхер, — что после этого мне ничего не оставалось делать, как выступить на съезде против «правых» и хоть как-то реабилитировать себя. Я это сделал, а в разговоре со Сталиным заявил ему, что я предан партии, что буду поддерживать партию и предан лично Сталину.
Вопрос: У Блюхера с Рыковым были встречи перед партсъездом?
Ответ: Да, перед тем, как выступить на съезде, Блюхер встречался с Рыковым. Выступление Блюхера на партийном съезде против «правых» было санкционировано Рыковым. Это делалось с целью маскировки, так как другого выхода в сложившейся обстановке, в связи с приемом представителей Промпартии, не было. Тогда же, как мне рассказывал Блюхер, он дал согласие Рыкову принять пост наркомвоенмора при победе «правых».
Еще об истории одного письма, полученного Блюхером от Рыкова…
Вопрос: Хотите рассказать?
Ответ: Примерно полгода спустя после партсъезда (конец 1930 г.) в армии было совещание высшего командного состава. После совещания Блюхер устроил у себя на квартире банкет для командиров дивизий и корпусов. На этом банкете был и я. В середине банкета Блюхер стал сильно волноваться, вызвал к себе в кабинет жену, Галину Александровну (это вторая жена — Кольчугина), порученца Попова и начал их ругать. Я спросил Попова о причине этого волнения. Попов мне ответил, что комиссар дивизии Двинский и другие смотрели альбом, а в альбоме, по предположению Блюхера, лежало письмо, полученное от Рыкова. Я спросил, что это за письмо? Попов мне сказал, что письмо получено давно и передал его содержание. Я думаю, что и сейчас смогу почти в точности воспроизвести его: «Дорогой Василий Константинович, в ближайшее время должна произойти перемена в правительстве, и я рад вас видеть на посту главы всех вооруженных сил РККА. Рыков».
