Когда я сопоставил дату получения письма и разговор с Блюхером, я понял, что это и есть то письменное предложение, о котором говорил мне Блюхер в конце мая 1930 года, когда он отправлялся в Москву…
Вопрос: Что еще вы можете сообщить о Блюхере?
Ответ: Блюхер очень много пил. Особенно в последние годы. Он лечился в Москве от пьянства. В пьяном виде бил молодую жену Рафу. Я часто общался с Блюхером и его семьей. Почти ежедневно бывал в их доме. Поэтому могу сказать, что образ жизни Блюхера был тяжелый. Он так пил, что на конференции даже доклад не мог сделать. Пил ночью и днем… Все это знали, и все это скрывали. Например, он в вагон садился с утра, а вечером вылезал из него, так никуда и не поехав, пропьянствовав весь день…
Допросили: Берия, Иванов. Протокол вел оперуполномоченный ОО ГУГБ НКВДСССРмл. л-т гос. безопасности Головлев».
Это — серьезный компромат на маршала. Но он появится у НКВД только через полгода.
А сейчас от предателя Люшкова лихорадило многих высоких начальников, прежде всего, в столице. Он выдал японцам все, что знал. По линии НКВД выдал организацию советской агентурной сети в Японии, Китае и других тихоокеанских государствах, раскрыл всех перевербованных чекистами агентов, снабжавших японцев ложной информацией. Японские спецслужбы получили данные о том, как передаются в СССР шифровки от резидентов советской разведки, узнали их имена — Као и Лео. К счастью, кроме псевдонимов, Люшков об этих людях больше ничего не знал, поскольку с резидентами напрямую работал Центр.
Чекистский генерал-предатель был хорошо осведомлен о расположении военных объектов, аэродромов, складов боеприпасов, образцах оружия, уровне подготовки личного состава частей и соединений Особой Дальневосточной армии.
Все эти важные сведения об обороноспособности советского Дальнего Востока, полученные от Люшкова, сыграют свою роль в подготовке японского правительства и его Генштаба к ближайшему военному нападению на Советский Союз.
Побег Люшкова окончательно, можно сказать, под самый корень подкосил авторитет Ежова в глазах Сталина. Хозяин больше не полагался на него в борьбе с врагами народа. Он делал теперь ставку на Лаврентия Павловича Берию, который в это время был назначен заместителем наркома внутренних дел. Блюхер хорошо знал Берию, который десять лет, с 1921 по 1931 год был в руководстве ЧК — ГПУ Закавказья, жестоко расправляясь с партийным инокомыслием, потом стал 1-м секретарем ЦК КП(б) Грузии, Заккрайкома ВКП(б). Прочитав в газете о назначении Берии заместителем главы НКВД, Глафира Лукинична спросила Василия Константиновича: хорошо это или плохо? Он ответил твердо: «Плохо. Очень плохо».
Как ни бился Ежов и его люди, а найти и доставить в СССР или уничтожить на месте беглеца-изменника, они не смогли. О дальнейшей судьбе Люшкова мало что известно. По разным слухам, до 1945 года он будто бы обитал где-то в Маньчжурии, продолжал работать на японскую разведку. После 45-го Генрих Самойлович словно канул в воду.
В публикации С. Николаева говорится, что в конце июля 1945 года Люшкова видели в Дайрене, он работал в интересах Квантунской армии под фамилией Ямогучи Хасигюто. С разгромом Квантунской армии японцы решили устранить Люшкова.
«19 августа, вечером, начальник Дайренской японской военной миссии Такеока предложил Люшкову зайти для переговоров по его делу.
«Я имел намерение отравить Люшкова в кабинете, — давал потом показания Такеока, — для чего имел при себе в маленьком флакончике 5 граммов цианистого калия в кристаллах… Я предложил ему чай, рассчитывая незаметно положить в него яд… Однако Люшков пить чай не стал. Я стал вести разговор о том, чтобы он покончил самоубийством. Но Люшков отказался… Я предложил пойти в порт, подыскать судно, на котором он мог бы уплыть в Китай. На ступеньках к выходу во двор я быстро зашел вперед и внезапно из браунинга выстрелил ему в левую сторону груди. Он упал».
Далее — фрагмент допроса начальника разведывательного отделения этой миссии Аримица Кадзуо: «Такеока приказал нам отнести труп в заднюю часть двора. Когда мы стали поднимать его, человек застонал. Такеока приказал мне задушить этого человека, но я отказался. Тогда Такеока приказал его застрелить. Я взял пистолет и выстрелил в висок. Труп мы завернули в одеяло, отнесли его на задний двор, бросили на кучу угля…»
Той же ночью Такеока предложил труп кремировать как японского военнослужащего Ямогучи, покончившего жизнь самоубийством…»
В двадцатых числах июня 1938 года из Новосибирска в Хабаровск на место Люшкова был переведен начальник УНКВД старший майор госбезопасности Г.Ф Горбач. Новый начальник УНКВД арестовал заместителя Люшкова, верного подельника Генриха Самойловича еще со времен их совместной работы в Азово-Черноморском крае, Г.М. Осинина. Его должность занял майор госбезопасности М.С. Ямницкий.
Между Блюхером, Горбачем и Ямницким сложились неплохие деловые отношения, но они не стали дружескими и особо доверительными, как были с Дерибасом и Западным.
Тучи все гуще и гуще…
Генерал армии И.Н. Шкадов, участник боевых событий у озера Хасан, в своей книге «Озеро Хасан. Год 1938-й» обстоятельно описал обстановку накануне нападения японцев.
Что представлял собой район крупной военной провокации Японии против советского Дальнего Востока?
Посьетский район, самая южная оконечность дальневосточного Приморья, имел весьма важное значение: здесь сходились границы СССР, марионеточного государства Маньчжоу-Го и Кореи. Граница Советского Союза с юга на север проходила по реке Тумэньула (Туманган), отделяя советскую территорию от Кореи. Протянувшись около 20 километров, граница с Кореей переходила в границу с Северо-Восточным Китаем (Маньчжурией) и отступала от реки. В этом месте между СССР и Кореей длинным узким языком вклинивалась территория Маньчжурии.
Почему японская военщина избрала для вооруженной авантюры район озера Хасан?
Ответ на этот вопрос следует искать в характере местности и особенностях топографии Посьетского района.
Озеро Хасан и расположенная около него гряда высот, или, как их называют в нашем Приморье, сопок, находится всего в 10 километрах от берегов Тихого океана, а по прямой — в 130 километрах от Владивостока.
Если у Владивостока граница отстоит от побережья еще сравнительно далеко, километрах в 60–70, то, чем дальше на юг, тем все ближе и ближе она подходит к побережью. Здесь местность представляет собой узкую прибрежную полосу, сплошь болотистую и низменную, где движение возможно лишь по немногим тропам и проселочным дорогам. И только немногочисленные сопки возвышаются над болотистой равниной.
Такими сопками, открывающими обзор на Посьетский залив, являются высоты Заозерная и ее соседка с севера — Безымянная. Обе сопки являются частями одного и того же скалистого кряжа, спускающегося на нашу сторону прямо в озеро Хасан.
Если бы японцам удалось захватить эти высоты, то у них появилась бы возможность держать под постоянным наблюдением и прямым огнем артиллерии весь участок нашей территории к югу и западу от залива Посьета, угрожать всему побережью в направлении на Владивосток.
