Ст. майор государственной безопасности
14 декабря 1937 г.
[64] ГЕНДИН.
В показаниях Дерибаса и в записке Гендина Блюхеру даются прямо противоположные характеристики. Одна отражает его преданность Сталину, другая — его «сепаратистские настроения».
Есть еще одна характеристика Блюхера — в показаниях Тухачевского, сделанных им 1 июня 1937 года: «Во время разговора Якир сказал, что он совместно с Гамарником и Осепяном
[65] ведет работу по вовлечению в заговор политических работников армии. Тут же Якир спросил, что я думаю о настроениях Блюхера. Я ответил, что у него есть основания быть недовольным центральным аппаратом и армейским руководством, но что отношение к нему Сталина очень хорошее. Якир сказал, он хорошо знает Блюхера и при первой возможности прозондирует его настроение. Был ли такой зондаж — я не знаю».
ПЕРВОЕ ПОДОЗРЕНИЕ
Тема дальневосточного контрреволюционного заговора все более занимала внимание власти. Первый секретарь ЦК КП(б) Грузии Л. П. Берия в письме Сталину от 20 июля 1937 года писал:
«Дорогой Коба!
Следствие по делам контрреволюционеров Грузии разворачивается дальше, вскрывая новых участников гнуснейших преступлений против партии и советской власти. Арест Г. Мгалоблишвили, Л. Лаврентьева-Картвелишвили (Картвелишвили был исключен из партии и арестован 22 июня 1937 года в Крыму. — Н. В.), Ш. Элиава… проливает яркий свет на предательскую работу, которую вели они, состоя в контрреволюционной организации правых…
Опубликованы некоторые другие документы, преимущественно „документы Люшкова“, где указывается:
„По шпионско-диверсионной деятельности Сергеев был связан в Москве с Муклевичем и Стрелковым, на ДВК с краевым центром, из состава которого называет Лаврентьева, Дерибаса, Крутова“.
„…У Лаврентьева было одно совещание на квартире… распределялись министерские портфели“…
„Арестованный в Хабаровске бывший краевой прокурор Чернин признал свое участие в заговоре, связь с Лаврентьевым, Крутовым и другими активными заговорщиками“.
Вместе с Кабаковым и другими Лаврентьев был также назван в показаниях Яковлева:
„…Через Варейкиса — Баумана мы были связаны с группой правых в Москве — Каминским, Бубновым… на периферии — с руководящими работниками областных и краевых парторганизаций — правыми и троцкистами, возглавляющими антисоветские организации…“
БЕРИЯ».
Блюхер об этом письме Берии Сталину, естественно, не знал. Как и еще об одном документе, который был представлен Сталину в конце 1937 года и касающемся Дальнего Востока и лично его, маршала Блюхера.
10 декабря на стол Сталина легла темно-серая кожаная папка со стопкой листов машинописного текста с грифом «Совершенно секретно». Первый лист — сопроводительная Ежова: «Направляю полученный нами агентурным путем японский документальный материал — доклад бывшего японского военного атташе в Москве капитана Коотани — „Внутреннее положение СССР (Анализ дела Тухачевского)“, сделанный им на заседании японской дипломатической ассоциации в июле 1937 года.
Докладу Коотани предшествует вступительное слово начальника советской секции 2-го отдела японского генштаба полковника Касахара.
Членами японской дипломатической ассоциации являются виднейшие политические и военные деятели Японии. Заседания ассоциации секретны.
Народный комиссар внутренних дел
10.12.1937 г. ЕЖОВ».
Первые абзацы доклада капитана Коотани с предисловием полковника Касахара о положении дел в Советском Союзе, который он сделал на 99-м заседании японской дипломатической ассоциации, заинтересовали Сталина. Из материала следовало, что в Японии не верят в реальность «военно-фашистского заговора» в СССР. И бывший помощник японского военного атташе в Москве, и генштабист утверждали, что неправильно рассматривать расстрел Тухачевского и нескольких других руководителей Красной армии как результат вспыхнувшего в армии антисталинского движения. Правильно будет видеть в этом продолжение масштабных чисток, пронизывающих всю страну. Подобного рода процессы, надо полагать, будут иметь место и в дальнейшем.
В докладе подчеркивалось, что Сталин стремится достичь политического укрепления внутри страны и обеспечить себе свободу действий для проведения в жизнь своих планов. Он уже провел первый этап политического укрепления — урезание коммунистической партии…
Сталин с нарастающим интересом углублялся в чтение доклада капитана Коотани: «Ленин говорил, что партия будет непрерывно расти, но если предоставить ее рост самотеку, она начнет загнивать, ввиду чего необходимо в подходящие моменты устраивать чистки для изгнания всех чуждых элементов. Чистки неоднократно проводились в прошлом, но чистка, начатая в позапрошлом году, была первым шагом в задуманной Сталиным общей чистке внутри государства. Эта большая чистка была проведена под именем обмена партдокументов. Все партийные билеты были забраны, и всем тем, за кем было что-нибудь в прошлом, кто не оправдывал звания члена партии и кто представлял собой пассивный элемент, новые документы не выдавались… За период до середины прошлого года было, таким образом, исключено несколько сот тысяч человек…
Вслед за этой большой чисткой, в августе прошлого года имел место процесс так называемого объединенного центра, с Зиновьевым и Каменевым во главе. На этом процессе были, по указанию Сталина, опубликованы во всеобщее сведение показания подсудимых, которые уже привлекались по делу об убийстве Кирова и находились под надзором. 16 подсудимых было расстреляно. Это было второй стадией работы Сталина по чистке внутри страны. На процессе объединенного центра было названо имя расстрелянного сейчас Путны, и уже во время процесса или непосредственно после него Путна был арестован. Он занимал должность атташе в Лондоне и, как говорят, был под каким-то предлогом отозван и арестован на границе.
Не помню, кто именно дал показания на процессе Зиновьева — Каменева о том, что в Красной армии были созданы ячейки, замышлявшие убийство Ворошилова и других руководителей армии (может быть, и Сталина). С этого времени начались аресты и в армии…»
С особым вниманием, с карандашом в руках Сталин (он любил во время чтения делать в тексте пометки) прошелся по четвертому разделу доклада капитана Коотани «Отношения между Сталиным, Ворошиловым и Блюхером»: «Газеты пишут о напряженных отношениях между Сталиным и Ворошиловым либо между Ворошиловым и Блюхером, якобы возникших в результате дела Тухачевского. На эту тему ведется много разговоров. Я хочу высказать свое мнение по этому поводу.
