Это был трагический конец сражения за итальянскую Северную Африку, которое длилось более двух лет и переживало исключительные взлеты и тяжелейшие кризисы, сопровождалось громадными жертвами и болезненными потерями для обоих противников. Без соответствующего снабжения и достаточных средств для борьбы германские и итальянские солдаты не могли даже надеяться, что им удастся продержаться неопределенно долгое время. И не было их вины в том, что им пришлось сражаться в заброшенном углу земли, в конце ничем не обеспеченной линии фронта.
Конец кампании в Северной Африке. Даты указывают день оккупации союзников в 1943 г.
Личности по обеим сторонам баррикады
В конечном итоге можно говорить о достоинствах человека только в том случае, если ты знаешь его лично. По этой причине я буду касаться главным образом германской стороны.
И здесь выступает вперед Роммель как человек, не имеющий соперников, которые могли бы превзойти его. Ибо для всех германских и итальянских войск, сражавшихся под его командованием, его имя обладало магической силой. Каждый бывший германский солдат, когда слышит о пустыне, немедленно вспоминает Роммеля, как мастера ведения войны такого типа. В чем лежал секрет его магнетизма? Ответ простой, а именно: в его личности и поступках. Ибо этот человек на самом деле был личностью и точно подходил для выполнения своей задачи, даже не обладая опытом ведения войны в пустыне. Именно его сильная воля сделала армию способной на достижения, масштабность которых признавали даже враги. Никто кроме Роммеля не мог быть таким требовательным к своим солдатам. Они шли за ним, потому что видели его каждый день в гуще сражений, среди солдат, потому что он был рожден лидером. При всей страстной устремленности к победе он никогда не забывал, что важнее всего победить с наименьшим количеством жертв. Он часто говорил: «Германии и после войны понадобятся люди». Он всегда считал, что, оказавшись в безнадежном положении, солдат должен сдаться, но не бессмысленно погибнуть. Вот почему он приказал командующим в Бардии и Хальфайе, сознательно не подчиняясь указаниям Гитлера, не сражаться «до последнего солдата», но прекратить сопротивление, если дальнейшее затягивание его привело бы к ненужным потерям.
Роммель был не только душой, но и движущей силой североафриканской войны. Его постепенно поглотил огонь, горевший внутри его. Скромный и сдержанный, он никогда не подвергся бы сердечной болезни, которая настигла его в 1942 году, если бы не постоянные перегрузки, которым он подвергал себя. Ответственность за театр военных действий и его войско лежала на нем тяжким бременем, а тревога за судьбу родины добавляла ему мучительных переживаний.
Во время Первой мировой войны он был офицером пехоты Вюртембергского полка и был награжден высшим прусским военным орденом; в мыслях и поступках он оставался офицером фронтовой линии, даже после того как стал высшим командующим. Фронт, сражение, стремление быть со своими солдатами во время битвы – все это заставляло его покидать штаб и мчаться к линии фронта. Из-за этого возникало много недоразумений, нарушалось постоянство, что не могло не оказать противоречивое воздействие на его руководство, однако влияние, которое он ежедневно оказывал своим присутствием на сражающиеся войска, перевешивало многое. Между ним и солдатами существовало нечто, что определить невозможно, то, что приходит как небесный дар для каждого лидера, что встречается весьма редко. Итальянские солдаты оказывали ему такое же уважение. Нет никаких сомнений, что из всех высших германских офицеров этой войны именно у Роммеля были самые тесные связи с солдатами.
Естественно, и на нем лежит некоторая вина. Все знают, что там, где есть много света, будет и тень. Например, в стремлении к успеху он зачастую ставил слишком большие цели, забывая о пределах, которые ставило перед армией снабжение. Более того, он был часто несправедлив, если меры, которые он приказывал предпринять, не достигали успеха, который он себе обещал. В таких случаях он был склонен искать причину не в материальных трудностях, но в неправильном исполнении. Тем не менее немного было армий, в которых военно-полевым трибуналам приходилось бы работать меньше, чем в армии Роммеля. Он ни разу не подписал смертного приговора за весь период, что командовал в Африке, вне зависимости от того, сколько угроз он бросал в ярости. Роммель не был также свободен от личных амбиций и некоторого тщеславия.
Его высокоразвитый дух противоречия и временами проявляемое упрямство часто приводили к тому, что как его начальникам, так и подчиненным было трудно уживаться с ним. И наконец, он не был дипломатом. Он откровенно высказывал все, что думал, и в разгар момента часто обижал наших союзников, когда у него находились к ним претензии. Но там, где касалось его военных способностей, Роммеля часто иронично называли «командующим экстремальной фронтовой линии». Под этим имелось в виду, что командование армией было для него, не прошедшего рафинированную школу Генерального штаба, слишком большим постом. Да, конечно, Роммель совершал серьезные ошибки, свидетельством тому его преждевременная попытка отрезать отступление врага в ноябре 1941 года, а также его продвижение на Эль-Аламейн и падение Тобрука. Но преобладающее большинство его действий говорит о его необычайном тактическом даре и в целом о том, что его способности как военного превышали средний уровень. Все, кто работал с ним, постоянно поражались скорости, с которой он разбирался в самых сложных ситуациях и проникал в суть дела. И следовательно, его можно считать самым выдающимся солдатом Второй мировой войны. Роммель был честным и смелым человеком. За его грубой внешностью скрывалось нежное сердце, не знавшее низменных мыслей. Чувство справедливости заставило его сжечь приказ Гитлера
[32] о подразделениях спецназначения, как только он получил его, и таким образом предотвратил в самом начале возможное тягчайшее преступление. Это же чувство подсказало ему обращаться с племянником британского фельдмаршала Александера как с военнопленным, когда его поймали за германскими линиями. Племянник фельдмаршала не имел права там находиться, надев германскую форму африканского капитана, хотя на самом деле она была единственной отличительной униформой, которую носили в пустыне. Горьким был конец его жизни, жизни солдата, богатой успехом, но также тревогами и опасностями. Когда ему передали чашу с ядом
[33], Роммель повел себя как рыцарь sans peur et sans reproche (без страха и упрека – фр.).
