Иоганн Себастьян Бах. Дрезден, 27. VII. 1733 г.».
Кстати, «католический» шедевр вряд ли уж так помог своему создателю. Подаренные курфюрсту ноты тщательно изучали исследователи и не нашли на них никаких следов, говорящих об использовании. Да и желанный титул Бах получил только через три года после прошения, в 1736 году. До тех пор он неоднократно доказывал свою преданность курфюрсту, исполняя свои кантаты на различных торжествах в честь последнего. Баховская музыка украшала именины курфюрста, коронацию его как короля Польского и годовщину этой коронации. Осенью 1736 года Иоганн Себастьян поздравил правителя с днем рождения очередной кантатой, написав адресату изысканный дифирамб:
Тысячи несчастий, горе,
Ужасы, тревоги, скорую смерть,
Народы, покоряющие страну,
Заботу и еще большую нужду, —
Все это испытывают другие страны,
В нашей же стране благословенный год!
[31]
Месяцем позже Бах наконец официально стал курфюрстско-саксонским придворным композитором.
На радостях, а также в желании показать свое служебное рвение, композитор послал курфюрсту целых четыре «мессы» — так почему-то он сам называл сочинения из двух первых частей: Kyrie eleison и Gloria. Обычная структура музыкального произведения, называемого мессой (в отличие от богослужения), имеет пять частей: Kyrie, Gloria, Credo, Sanctus и Agnus Dei.
Видимо, Бах очень торопился, создавая эти сочинения. По большому счету, он даже не создал их, а перекроил из более ранних кантат, как поступал довольно часто. А. Швейцер, подробно анализировавший эти мессы, упрекает автора не только в «перелицовывании» прежних сочинений, но и в некачественности проделанной работы по замене слов. Хотя сама музыка претензий исследователя не вызвала.
«Переделки поверхностны и частью просто бессмысленны… — пишет Швейцер, — он не задумываясь подставляет радостный текст “Gloria” под мрачную музыку первого хора кантаты “Alles nur nach Gottes Willen”… Очень часто он не обращает внимания на соответствие декламации и смысла слов».
Весьма нехарактерно для Баха, трепетно относившегося к тексту и скрупулезно переводившего его на язык музыки. Скорее всего, композитор действительно стремился как можно скорее выразить благодарность за выполненную просьбу. Ведь он очень нуждался в этом титуле для поддержки своего положения в Лейпциге, а ждать пришлось долго — более трех лет.
Такую проволочку можно объяснить занятостью курфюрста государственными делами. Как раз в те годы с 1733-го по 1735-й, велась Война за польское наследство. Это было весьма крупное столкновение. Помимо Саксонии в нем участвовали с одной стороны Россия и Австрия, а с другой — Франция, Испания и Сардинское королевство. Может быть, у курфюрста вызывало ревность наличие титула придворного капельмейстера Саксен-Вейсенфельского.
Но гораздо более вероятна иная причина. Карьера деятеля искусства в любое время сильно зависит от пиара, в том числе от «правильных» отзывов известных журналистов и критиков. В эпоху барокко музыкальная критика в Германии уже сложилась. И как же относились к Баху наиболее уважаемые «акулы пера»?
Глава четырнадцатая.
КРИТИКИ И ЗАЩИТНИКИ
К сожалению, с «пиаром» нашему герою крайне не повезло. Два самых крупных тогдашних музыковеда не способствовали признанию его композиторского таланта. Скорее наоборот, они изрядно подпортили Иоганну Себастьяну репутацию сочинителя музыки своими выступлениями в печати.
Оба имени уже упоминались на этих страницах — Иоганн Маттезон и Иоганн Адольф Шейбе.
Первый, будучи на несколько лет старше Баха, считал нашего героя композитором, подающим надежды, но нуждающимся в совершенствовании. В некоторых статьях Маттезон указывает на неудачное расположение текстов в баховских юношеских кантатах. В целом же поначалу он относился к Баху достаточно благожелательно, выказывая готовность продвигать «восходящую звезду», которой тогда уже стукнуло тридцать. Дело случилось в 1717 году. Критик и лексикограф просил тогда композитора прислать биографические данные для задуманной книги о музыкантах. Бах не счел проект интересным и ничего не прислал.
Позднее Иоганн Себастьян, поняв необходимость дружбы с критиками, пытался снискать расположение музыкального журналиста, но ничего не вышло. Самолюбивый Маттезон не простил ему былой невнимательности и отныне упоминал композитора только в снисходительно-сочувственном холодном тоне.
Другой известный музыкальный писатель Иоганн Адольф Шейбе и вовсе имел зуб на нашего героя. Принадлежавший совсем к другому поколению (на двадцать три года моложе Иоганна Себастьяна), он был сыном органного мастера Иоганна Шейбе, с которым Бах поддерживал приятельские отношения. Когда в 1727 году Шейбе-младший боролся за место органиста Томаскирхе с Тернером, кантор Томасшуле отдал свой решающий голос Тернеру, хотя и конфликтовал с ним в то время из-за должности университетского музикдиректора. Выбирая между сыном приятеля и почти врагом, он предпочел последнего из-за его более высокого профессионального уровня. Шейбе же страшно обиделся.
В своих критических статьях он старался быть объективным, даже называл Баха «великим человеком», пел дифирамбы его виртуозности. Вот только почему-то похвалы не искупали негативного впечатления, возникающего после прочтения.
«…с трудом представляешь, как он может так удивительно проворно сплетать и раздвигать свои пальцы и ноги (речь идет об игре на органе. — А. В.), при этом делать большие скачки без единого фальшивого звука… Так, как он судит по собственным пальцам, то его произведения вообще неисполнимы…
Этот великий муж стал бы гордостью всей нации, если бы был более приятным в обхождении и если бы напыщенная и запутанная сущность его произведений не лишила бы их естественности… в музыке он представляет собою то, чем господин Лоэнштейн (малозначительный поэт. — А. В.) был в поэзии. Достойны удивления их тяжеловесная работа и весьма большие усилия; однако они тщетны, ибо неразумны».
Шейбе писал так не из мести, хотя, возможно, конфликт усугубил тон его статей. Главное состоит в следующем: критик смотрел далеко в будущее, предвосхищая оперы Вагнера. Разумеется, Бах, работающий в эстетике барокко, представлялся ему возмутительным ретроградом, отказывающимся от борьбы за «искусство будущего».
Иоганн Себастьян сильно расстроился, прочитав статью, и попросил своего друга, профессионального ритора Бирнбаума, написать и опубликовать достойный ответ обидчику. Тот охотно взялся, но Баху снова не повезло: Бирнбаум как публицист сильно проигрывал Шейбе. К тому же он почему-то побоялся подписываться. В результате появилась довольно слабая и неубедительная, да еще к тому же анонимная книжица о достоинствах композитора. Иоганн Себастьян раздарил экземпляры всем друзьям и знакомым. Он устал от нападок и по-детски радовался любому слову поддержки.
