Глава пятнадцатая.
МНОГОДЕТНЫЙ ПАПАША И ЕГО БЛУДНЫЕ СЫНОВЬЯ
«Die Goldberg-Variationen» («Вариации Гольдберга») вышли в печать в 1741 году. Годом позднее у Баха родился последний ребенок — дочь Регина Сусанна, прожившая жизнь долгую и тяжелую. Только на склоне лет эта несчастная женщина из прославленного музыкантского рода получила поддержку от цеховых собратьев, правда, принадлежали добросердечные музыканты совсем к другому поколению. Одним из главных инициаторов сбора средств для младшей дочери великого Баха, живущей в нищете, стал не кто иной, как Бетховен.
Самый же младший из баховских сыновей, Иоганн Кристиан, родившийся годом позже «Кофейной кантаты» в 1735 году, наоборот, получал от судьбы сплошные подарки. Ему было суждено стать востребованным композитором, многократно превзойдя своего отца по прижизненной известности. Его называли властителем дум музыкальной Европы, он считался модным композитором и педагогом, у которого хотели учиться все от профессиональных музыкантов до принцев и королей. Именно он оказал огромное влияние на юного Моцарта. Своего отца Иоганн Кристиан называл alte Perücke («старый парик»), по-видимому, не особенно ценя его сочинения.
…Возвышенный гений и — многодетная семья. Как трудно представить себе эти две плоскости бытия! Уже говорилось о «героической» Анне Магдалене. Но как взаимодействовал с детьми сам Иоганн Себастьян помимо обучения их игре на музыкальных инструментах? Что делал для семьи помимо зарабатывания средств к существованию? Разделял ли с домашними их чувства или оставлял их за дверью «творильни»?
Он всегда находился в самой гуще семейных событий, переживая и радости, и горести. А последние посещали дом Бахов часто. Дети умирали. Кто в младенчестве, кто — прожив несколько лет. Из тринадцати, рожденных Анной Магдаленой, выжило, как уже говорилось, только шестеро.
Остальная орава требовала постоянного внимания. Не справляясь со все увеличивающимся количеством детей и нот, композитор позвал на помощь одного из своих родственников — Иоганна Элиаса Баха. Этот человек надолго поселился в доме кантора, став не только воспитателем и домашним учителем, но и секретарем главы семьи. Но, разумеется, не смог полностью освободить Иоганна Себастьяна от гнета забот.
Кроме обычных проблем, характерных для многодетной семьи, существовала еще одна — слабоумный Готфрид. Современные социологи и педагоги знают, как плохо влияет наличие ребенка-инвалида на других детей. Им достается меньше внимания, они хуже учатся и чаще болеют из-за недосмотра родителей. В наше время после рождения такого ребенка муж часто вообще оставляет жену, не приняв безысходности.
В XVIII веке семьи были не в пример крепче, но коррекционной педагогики еще не существовало. Только в конце XVIII века начал работать первый немецкий сурдопедагог С. Гейнике. В то время даже глухонемые дети считались необучаемыми. Гейнике, с целью убеждения противников, даже устроил публичные испытания для своих учеников. Результаты оказались впечатляющи, обученных детей допустили к Конфирмации — явление для тех времен беспрецедентное.
Слабоумными же детьми занялись гораздо позднее, да и то поначалу их только собирали в приюты, не стараясь обучать. Им отказывали в возможности достичь приемлемого уровня развития. Педагоги не рекомендовали вкладывать в больную душу ребенка больше того, на что он способен. Только в 1857 году пастор Диссельхоф опубликовал страстную и сострадательную книгу «Современное положение кретинов, слепых и идиотов в христианском мире», которая заставила общество несколько пересмотреть взгляды на эту проблему.
Вполне возможно, талантливый современный коррекционный педагог смог бы помочь Готфриду. Не мог же тот оказаться совсем безнадежным, научившись гениально играть на клавире! Но как до изобретения пенициллина врачи не смогли спасти раненого на дуэли Пушкина, так и «великий гений», таящийся в душе Готфрида Баха, остался неразвитым.
Наверняка Иоганн Себастьян потратил много сил, занимаясь и с этим сыном и остальными, более обычными. Композитор не относился к отцам, только обеспечивающим семью и не участвующим в воспитании детей лично. Он вникал в их школьные и музыкальные успехи, а когда они вырастали — устраивал их на работу, пуская в ход все свое влияние в музыкальном мире.
Но более, чем хороших профессионалов, он желал вырастить из них достойных людей. Такое желание неудивительно для любого родителя. Бахи же славились своей порядочностью, а Иоганн Себастьян ценил это качество особенно. И надо же было случиться! Именно ему судьба послала беспутных сыновей.
Про Вильгельма Фридемана на этих страницах уже говорилось. Его безработные скитания, пьянство и присваивание отцовских рукописей Иоганн Себастьян, к своему счастью, не застал. Но был у Баха еще один сын, неоднократно заставлявший обливаться кровью отцовское сердце.
Иоганн Готфрид Бернгард (1715–1739), младший из выживших детей Марии Барбары, поначалу отца только радовал. Он смог окончить Томасшуле экстерном. С юных лет мастерски играл на органе и даже обращал на себя внимание свежими музыкальными мыслями в импровизациях. Согласитесь, отличиться музыкальностью среди Бахов непросто. Правда, характер он имел совсем не баховский. Не было в нем ни домовитости, ни прилежания, ни даже фамильной любви к постоянному музицированию. Музыку он, конечно, любил, но больше, по-видимому, предпочитал веселые компании. Поэтому, когда Иоганну Готфриду Бернгарду исполнилось двадцать лет, он покинул отчий дом с радостью.
Следует отметить: работу ему нашел не кто иной, как отец. Вакансия органиста образовалась в Мюльхаузене, где когда- то, окруженный почетом, работал сам Иоганн Себастьян. К сыну его тоже отнеслись с большим вниманием и приняли на службу в июне 1735 года. С чувством исполненного долга родитель вернулся к своим делам, но великовозрастное дитя не ужилось в Мюльхаузене. Осенью 1736 года до Баха дошло невероятное и пренеприятное известие: его сын бросил службу и скрылся в неизвестном направлении. Вскоре выяснилось еще одно обстоятельство: перед своим исчезновением он наделал немало долгов.
Отец уже отчаялся увидеть снова непутевого отпрыска, как тот объявился сам. Вероятно, у него закончились деньги. Можно только представить себе, как страдал Иоганн Себастьян, отличавшийся кристальной честностью и умевший к тому же считать каждую копеечку.
Но он смог побороть в себе обиду и снова взялся трудоустроить шалопая органистом в другом небольшом городке — Зангерхаузене.
На этот раз Бах даже поселил его у своего знакомого — уважаемого купца Иоганна Фридриха Клемма. Иоганн Себастьян надеялся, что сын окажется под присмотром. Да и с голоду не пропадет… в самом крайнем случае.
Любопытно, в письме к купцу Бах не называет сына, именуя его неким «близким лицом». Возможно, из боязни дурной славы, которая уже могла пойти за непутевым молодым человеком.
В Зангерхаузене Иоганн Готфрид Бернгард действовал по уже известному сценарию. Проработал около года и также сбежал, наделав долгов.
Некоторая часть из выяснения отношений между купцом Клеммом и Бахом дошла до нас.
