Прошла ночь. Наступило утро четверга Светлой седмицы. Войска, выслушав обедню, отправились поесть. Куманы появились, чтобы напасть на наши палатки, и, услышав их вопли, все схватились за оружие и в боевом порядке, как и было оговорено, вышли из лагеря.
Первым со своим отрядом вышел граф Луи. Он начал преследовать куманов и послал гонца к императору Балдуину, чтобы тот последовал за ним. Увы! Как же плохо наша армия соблюдала порядок действий, о котором шла речь накануне вечером. Вместо того чтобы оставаться при лагере, они почти два лье преследовали куманов и какое-то время гнали их перед собой. Но наконец куманы, в свою очередь, развернулись и бросились на них, крича и стреляя из луков.
Так уж получилось, что в нашей армии были отряды, состоявшие из воинов, которые еще не получили звания рыцарей. Они не очень хорошо знали ратное дело, впали в панику и дрогнули. Граф Луи, который первым вступил в бой, получил две тяжелые раны. Куманы и валахи (прежде всего болгары. – Ред.) начали теснить наших. Граф упал с коня, но один из его рыцарей, Жан Фриэзский, спешился и помог ему сесть в седло. Многие из людей графа Луи говорили ему: «Мессир, возвращайтесь в лагерь, ведь вы серьезно ранены». Но он всегда отвечал: «Господь Бог не простит, если меня когда-нибудь упрекнут, что я бежал с поля боя и оставил своего императора».
Император, у которого хватало дел вокруг, созвал своих людей и сказал им, что он, со своей стороны, никогда не покинет поле боя и чтобы они оставались при нем. Те, которые были при этом, свидетельствуют, что никогда еще ни один рыцарь не защищался столь отважно.
Долго продолжалась эта битва. Были такие, кто доблестно сражался, и другие, кто бежал. Наконец – ведь Бог допускает неудачи – французы были разбиты. Там, на поле битвы, остались император Балдуин, который ни за что не хотел бежать, и граф Луи. Император был взят живым, а граф Луи остался среди мертвых.
Увы, какие тяжелые потери мы понесли в этот день! Среди павших были епископ Пьер Вифлеемский, Этьен дю Перш, брат графа Жоффруа, Рено де Монмирай, брат графа Неверского, Матье де Валенкур, Робер де Ронсуа, Жан де Фриэз, Готье де Нюлли, Ферри д'Йерр и его брат Жан, Эсташ де Эмон, Балдуин де Невилль и многие другие, которые здесь не упомянуты. (Одних рыцарей было убито более трехсот. – Ред.) Те же, кому удалось спастись бегством, вернулись в лагерь.
Как только Жоффруа де Виллардуэн, стоявший перед одними из городских ворот, услышал об этом бедствии, он сразу же со всеми своими людьми оставил лагерь и послал известие Манассье де л'Илю, который стоял на страже у других ворот, чтобы тот как можно быстрее следовал за ним. Маршал во главе своего отряда быстрым аллюром помчался навстречу беглецам. Они сплотились вокруг него, а когда спешно подоспел Манассье де л'Иль со своими людьми, у них образовалось сильное войско. Всех, кто прибывал после разгрома и кого могли удержать, они ставили в свои ряды.
Это беспорядочное бегство было остановлено между тремя и шестью часами. Многие были до того напуганы, что бежали мимо частей Виллардуэна, чтобы найти укрытие среди шатров и палаток. Так был положен конец этому отступлению. Куманы, валахи (прежде всего болгары. – Ред.) и греки остановились перед фронтом нашего отряда и незамедлительно обрушили на него град стрел. Тем не менее наши люди, не дрогнув, продолжали стоять лицом к врагу. Обе стороны оставались в таком положении до наступления ночи, когда куманы и валахи начали отходить.
Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани и Романии, послал гонца в лагерь к дожу Венеции, который, хотя был стар и ничего не видел, все же сохранил свою мудрость и отвагу; маршал попросил дожа прибыть к нему на равнину, в расположение его боевого отряда. Дож так и поступил. Когда маршал увидел дожа, он отозвал его в сторону, чтобы посоветоваться с ним один на один, и сказал Дандоло: «Сеньор, вы видите, какая беда постигла нас. Мы потеряли императора Балдуина, графа Луи и большую часть наших людей, притом самых лучших. Теперь мы должны подумать, как спасти остальных, ведь, если Бог не сжалится над нами, мы погибли».
Они договорились, что дож вернется в лагерь, ободрит людей и распорядится, чтобы каждый облачился в доспехи, взял оружие и оставался бы в своем шатре или палатке, не трогаясь с места, а тем временем маршал со всеми своими силами, выстроенными в боевом порядке, останется за пределами лагеря, пока не наступит ночь, дабы враги не увидели, что они отходят. Когда полностью стемнеет, армия снимется со своих позиций перед городом. Дож Венеции двинется первым, а маршал Жоффруа со своими людьми составит арьергард.
Войско наше дождалось прихода ночи. Когда стемнело, дож Венеции оставил лагерь, а маршал Жоффруа прикрыл отходящих с тыла. Они двинулись ровным шагом, уводя с собой и пеших, и конных, и раненых – не оставив ни одного человека. Они направились к Родосто, городу на побережье, который лежал на расстоянии около трех дней пути от Адрианополя. Оставив Адрианополь за спиной, войска двинулись в путь. И все это приключилось в году от Вознесения Иисуса Христа 1205-м.
В ту ночь, когда войско ушло из-под Адрианополя, один отряд отделился от остальных – в надежде, избрав более прямой путь, пораньше достичь Константинополя, за что их сурово порицали. В этом отряде был некий ломбардский граф Жерар из домена маркиза де Монферрата, а также Эд де’Ам, владевший замком Вермандуа, и еще примерно двадцать пять рыцарей.
После поражения наших сил в четверг под вечер они двигались так быстро, что прибыли в Константинополь вечером в субботу, хотя в обычных обстоятельствах этот путь занял бы пять долгих дней. Они рассказали о случившемся кардиналу Пьетро де Капуа, который был здесь посланником папы Иннокентия, Конону Бетюнскому, охранявшему город, Милону ле Бребану и другим руководителям похода. Все были очень встревожены известием о разгроме и были уверены, что остальные, кого оставили у Адрианополя, погибли, поскольку от них не было никаких вестей.
На какое-то время обойдем молчанием тех, кто находился в Константинополе, пребывая в великой печали, и вернемся к дожу Венеции и к маршалу Жоффруа. Они после того, как отошли от Адрианополя, скакали верхом всю ночь, до утра следующего дня и на рассвете достигли города Памфили. А теперь послушайте о событиях, которые случаются по Божьему велению. В этом же городе заночевали Пьер де Брасье, Пэйан Орлеанский и все люди графа Луи – около сотни стойких рыцарей и сто сорок конных сержантов. Они только что переправились с другой стороны пролива и направлялись в лагерь под Адрианополем.
Когда они увидели приближающееся войско, тотчас же схватились за оружие, ибо подумали, что это греки. Поскольку шли вооруженные люди, они послали разведать, кто это такие, и узнали, что это были их же сотоварищи, которые возвращались после поражения. Разведчики вернулись и сообщили нашим друзьям, что император Балдуин пропал, а их сеньор Луи, вассалами которого они были, пал в бою.
Никогда еще к ним не приходили более скорбные вести. Много слез было пролито, многие горестно всплескивали руками от скорби и печали. Они вышли навстречу, все при оружии, пока не прибыли к Жоффруа, маршалу Шампани. Тот шел в арьергарде, полный великой озабоченности, потому что на рассвете у Адрианополя появился король Иоханнитца со всем своим войском и, увидев, что мы ушли, кинулся в погоню. К большому счастью, он так и не настиг нас, ибо в таком случае все мы безвозвратно погибли бы.
