– Уже поздно, Арнольд. Мы пойдем. Я провожу Лени до гостиницы.
– Нет, я сам, Луис, – прерывистым голосом возразил побледневший Фанк, в глазах которого поблескивали слезы.
Лени испытывала вину за произошедшее – ей было так неудобно уходить после этой некрасивой ситуации, что она не стала возражать, когда Тренкер с ней попрощался, пообещав зайти к ней утром перед отъездом. Как только дверь за ним захлопнулась, к ногам Лени бросился сотрясающийся от рыданий Арнольд. Он громко, как ребенок, судорожно всхлипывал, что-то бессвязно бормоча и уткнувшись в колени девушки:
– Ты ведь муза! Я все уже придумал, Лени! Ты… Я так тебя люблю! У нас все получится! Ты – моя Диотима! Лени! Лени – ты восхитительна! А этот Тренкер вечно все портит! – его голос изменился. – Лени, услышь меня! Что со мной творится?!
– Арнольд, пожалуйста, успокойся. Ты мне очень дорог. Ты – прекрасный режиссер, и конечно, твой фильм будет иметь колоссальный успех. Пожалуйста, будь благоразумен. Ну же, успокойся!
Понемногу его плач стихал. Внезапно он резко встал и решительно произнес:
– Пойдем, я провожу тебя до гостиницы. Прости за все это… Так глупо…Тебе нужно отдохнуть.
Она накинула поданное им пальто, и они молча побрели в темноте. Воздух был холодный и влажный. В низинах собирался туман. Проходя мостик, Фанк вдруг рванул вниз по склону, к реке. Через несколько секунд за ним бросилась и Лени, осознав, что безумец собирается броситься в воду. Девушка догнала его и мощным рывком схватила Фанка, вцепившись в его одежду. Он тянул ее вниз, она отчаянно сопротивлялась, пытаясь удержать его, уже по пояс оказавшегося в воде. На их счастье, по дороге кто-то проходил, их заметили, и вот уже Лени помогали вытаскивать страдальца из реки какие-то мужчины. Фанк весь дрожал, у него стучали зубы. Лени на такси отвезла его в больницу, где осталась у его постели до утра. Фанк бредил, у него началась горячка. Лени с ужасом смотрела на его метавшееся по белым простыням изможденное лицо и не понимала, как она могла вот так, одним мгновением, испортить все. Это ведь была ее мечта – сниматься в кино, и вот теперь… Что же делать?! Как убедить его, что она должна там играть во чтобы то ни стало?! Что она ему скажет?!
Эти лихорадочные мысли мучили Лени до рассвета, а потом она, убедившись, что Фанк спит, поехала к себе в номер – к ней ведь обещал зайти попрощаться Тренкер! Не успела она раздеться и обессилено упасть в кресло, как в дверь постучали – на пороге стоял Тренкер. Они обнялись, и Лени со слезами на глазах поведала о случившемся ночью.
– А, вот он, безумец! – отмахнулся мужчина. – Всегда одно и то же. Не волнуйся, скоро он успокоится. Так уже было на съемках.
– Луис, а как же фильм? Что теперь будет? – взволнованно воскликнула девушка.
– Да ничего, все утрясется, – равнодушно пожал плечами Тренкер. – Он успокоится, и все утрясется.
Лени хотела бы в это поверить. Задумавшись, она сидела в кресле, как вдруг в номер как вихрь ворвался разъяренный Фанк. Как он здесь оказался?! Лени перевела взгляд на дверь и вспомнила. Да, конечно, она забыла ее закрыть! Фанк в мгновение ока налетел на Тренкера и вцепился в него, тот схватил режиссера за руки и старался удержать. Фанк попытался вырваться – ему это удалось, и с новой силой он набросился на Тренкера. Лени осмелилась подойти к мужчинам и начала их разнимать, но они в пылу драки ее не замечали. Тогда девушка открыла окно и вскочила на подоконник, как будто собираясь прыгнуть вниз. Ее угроза подействовала, и Фанк, наконец-то, ушел. Лени стояла в полной растерянности. Что теперь? Какова судьба ее участия в фильме Фанка? На эти вопросы у нее ответа не было.
Вскоре посыльный принес букет и записку от Фанка. Он извинялся и просил прощения за устроенный дебош. Похоже, все действительно утряслось, как и предполагал Тренкер. Успокоившись насчет инцидента с Фанком, Лени стала раздумывать, как бы взять уроки спуска с гор на лыжах до начала съемок в январе. Тренкер и оператор Шнеебергер хорошо владели этим искусством, и, конечно же, были рады ей помочь. Девушка приехала к ним в Кортину. Сначала у Лени ничего не получалось, но потом она уже могла выполнять повороты. Ей разрешили проделать короткий спуск. Она смело встала на лыжи и махнула вниз, наслаждаясь чувством полета. Между тем, скорость все нарастала, а крутому склону не было видно конца. Все быстрее, быстрее, быстрее – и вот она уже в снегу! Тут же Лени почувствовала острую боль в левой ноге. Она попыталась встать, но не смогла и снова упала в снег. Видимо, это был перелом. Первой ее мыслью было, что же теперь скажет Фанк. Если нет главной героини, то нет и фильма. Лени была в ужасе. Тренкер пошел вниз, чтобы найти сани и перевезти пострадавшую в деревню. Шнеебергер остался вместе с девушкой. Уже прошло много времени, стало темно и похолодало, а Тренкер все не возвращался. Шнеебергер взвалил Лени на плечи и пошел по сугробам вниз. Начинался буран. От тяжести идти было практически невозможно – постоянно проваливался снег, так что путникам пришлось сдаться и сидеть, дожидаясь, когда же появится Тренкер с санями. Наконец, он пришел, и Лени отвезли в больницу. Наутро на переломанную в двух местах лодыжку наложили гипс. Фанку обо всем сообщили только на вокзале. Он, конечно, был в шоке. В Швейцарии, где должны были проходить съемки, уже стояли готовые декорации, на которые ушла треть сметы. Через неделю подул фен, и весь дворец изо льда, сооруженный по замыслу Фанка и возводимый полтора месяца, растаял в два счета. Вдобавок, три члена съемочной группы получили травмы: один из актеров упал на лыжах и получил перелом бедра, другой актер и племянник Фанка тоже упал с лыж, сломав ногу, и в довершение ко всему травму позвоночника получил Шнеебергер, который принял участие в первенстве по скоростному спуску и неудачно приземлился. Казалось, сама судьба противостояла съемкам этого фильма! Шесть недель вынужденного простоя!
Вскоре подул северо-восточный ветер, и рабочие приступили к восстановлению ледовых сооружений. В это же время Лени сняли гипс, и она смогла ходить. Наконец-то, прошли первые съемки. Действие разворачивалось ночью на озере в Ленцерхайде. Было очень холодно, и техника часто выходила из строя, но Фанк ни на секунду не терял самообладания. Лени очень заинтересовал режиссерский процесс, и Фанк позволял ей смотреть в видоискатель. Он учил ее искать интересные кадры, рассказывал про цветные фильтры и объективы, но главное он учил ее, что одинаково хорошо нужно снимать все: и лед, и горы, и людей, и животных.
Через две недели было решено сделать перерыв, а потом отправиться на новое место – Зильс-Марию в Энгадине. В начале апреля там было совсем безлюдно, но постоянно продолжал приезжать Гарри Зокаль. Еще до начала съемок Лени узнала, что Зокаль участвует с долей в 25 процентов в финансировании «Святой горы» и выкупил общество «Берг унд шпортфильм гезелльшафт» Фанка, а также его копировальную фабрику во Фрайбурге. Как-то в один из его приездов на съемки Лени спросила:
– Гарри, ты сменил профессию? Или это очередное увлечение?
На что он ответил:
– Съемка одного фильма в тысячу раз интереснее, чем все банковские операции.
