– Да, я приеду, – заплетающимся от волнения голосом сказала она.
– Спасибо, я передам фюреру.
Лени стояла, держа телефонную трубку, разрывающуюся частыми надрывными гудками, и не могла двинуться с места. Этого не может быть! Неужели она опять добилась своего и теперь увидит Гитлера? Она расскажет ему, какой чудесный переворот он совершил в ее сердце, и это пленит его! Неужели она окажется рядом с таким влиятельным человеком, которого слушают многотысячные толпы?!
Черт, как же только быть с интервью, которое она должна была дать завтра на вокзале перед отъездом? А, что-нибудь придумаю!
Она черкнула несколько строк Фанку, объясняя, что не сможет быть на вокзале, но пообещав непременно успеть к отплытию, и стала продолжать укладывать вещи. В ее голове снова зазвенел голос Гитлера, раскатисто несущийся по сводам Дворца спорта. Так, она слышала, что он терпеть не может женщин, лезущих в политику – значит, надо быть поосмотрительнее… Не ляпнуть бы чего лишнего…
На следующий день ровно в четыре часа дня она стояла на вокзале Вильгельмсхафена и оглядывалась в поисках встречающих. К ней подошел высокий незнакомец в костюме, который представился Брюкнером, адъютантом фюрера. Он проводил ее до черного мерседеса, где сидели еще несколько мужчин в штатском – Зепп и Отто Дитрихи.
Когда машина тронулась, Лени поинтересовалась у Брюкнера, как же так быстро получилось у нее встретиться с Гитлером. Адъютант ответил, что по случайному стечению обстоятельств до ее письма он прогуливался вместе с фюрером по пляжу, они говорили в том числе и о кино. И Гитлер признался, что самое прекрасное, что он когда-либо видел в фильме, это танец Рифеншталь у моря в «Святой горе». Позже, когда Брюкнер получил почту из Мюнхена и разбирал ее, то наткнулся на ее письмо и тотчас же отнес его фюреру. Гитлер попросил немедленно связаться с Рифеншталь.
Дорога заняла около часа. Машина остановилась неподалеку от пляжа. Лени увидела группу мужчин, от которой отделился довольно высокий мужчина и подошел к ней. Это был фюрер. Он был в темно-синем костюме и белой сорочке. Гитлер вежливо с ней поздоровался и предложил прогуляться вдоль кромки моря. Неожиданно один из стоящих позади мужчин подбежал к ним с фотоаппаратом, собираясь сделать снимок, но Гитлер махнул на него рукой.
– Не надо, Хоффман. Это может повредить фройляйн.
Гитлер взял Лени под руку и пошел по пляжу. Море было спокойным, погода стояла теплая. Фюрер казался совершенно обычным человеком, расслабленным и естественным. За ними следовали поодаль Брюкнер и Шауб. Гитлер рассматривал корабли в бинокль и подробно рассказывал Лени о каждом типе судна. Потом разговор зашел о кино.
– Фройляйн Рифеншталь, мне нравятся Ваши работы в кино. Я смотрел все фильмы с Вашим участием. «Танец у моря» был просто чудесен! Самый лучший фильм – это конечно «Голубой свет». Он произвел на меня очень сильное впечатление, еще и потому, что молодая женщина смогла пойти против продюсеров и режиссеров. И сам фильм снят просто великолепно!
– О, спасибо! Я счастлива слышать эти слова! Когда Вы придете к власти, то буду снимать фильмы о Вас!
Гитлер удивленно посмотрел на нее.
– Мне казалось, Вы не интересуетесь политикой.
– Да, Вы правы. Больше того, я бы никогда не смогла стать членом вашей партии, например.
– Хм, вы еще достаточно молоды, фройляйн Рифеншталь. Кроме того, я никого не принуждаю вступать в мою партию, – произнес фюрер немного раздосадовано. – Когда вы станете старше, то многое поймете, в том числе и мои идеи.
– Да, может быть, мой фюрер, – поспешила с улыбкой сказать Лени.
Тут к ним в который раз приблизились Брюкнер и Шауб и снова напомнили о том, что пора ехать на предвыборное собрание.
– Как бы мне ни было приятно с Вами общаться, но мне пора, – объявил Гитлер, пожимая ей руку.
– Да, мне тоже пора. Я еще ночью должна была быть в Гамбурге, правда, не знаю, как теперь успею… Спасибо…
– Как? Вы уже уезжаете? Когда Вам нужно быть в Гамбурге? Я организую для вас самолет.
– Завтра, – немного неуверенно ответила Лени.
– Вот и отлично.
Не успела она что-то еще сказать, как Гитлер поспешил сесть в машину и уехал. Лени отвезли в гостиницу Хорумерзиля, в которой остановился фюрер. Все номера там были заняты его людьми. Шауб поискал свободный, но за неимением такового ему пришлось отдать Лени свой номер.
Вечером с собрания вернулся Гитлер. Машины все сплошь были забиты цветами, которые преподносила фюреру восторженная публика. За ужином царило приподнятое настроение. Лени оказалась единственной женщиной среди сидящих за столом. После ужина все направились к морю. Гитлер вновь предложил Лени сопровождать его. Они пошли по пляжу, на некотором отдалении за ними также следовали его адъютанты. Фюрер много говорил об архитектуре и музыке, рассказывал о своем восхищении Вагнером. Потом вдруг изменившимся голосом он страстно произнес:
– Но больше всего меня занимает моя политическая миссия. Я чувствую, что призван спасти Германию, и не имею права уклоняться от этой миссии!
На этих словах мышцы на его лице напряглись. Глаза его горели, и казалось, что мыслями он был где-то совсем далеко.
Уже стемнело. Лени медленно брела по песку и молчала. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы показать ему свои чувства. Когда она ждала в гостинице его возвращения с собрания, то осознала, насколько он привлекает ее. Его власть над людьми, его речи, его пронзительный и обжигающий взгляд, его закрытость и углубленность в себя…
Внезапно она остановилась и взволнованно посмотрела на фюрера. Тот тоже остановился и, казалось, изучал ее. Затем она приблизилась к нему, страстно обняла и притянула к себе. Гитлер, похоже, не ожидал такого быстрого поворота событий, да еще и со стороны женщины. Он инстинктивно напрягся и немного отшатнулся. Лени поняла, что совершила ошибку и в смущении мгновенно разжала руки.
– О, нет, мне нельзя любить женщину до тех пор, пока я не закончу дело всей своей жизни! – воскликнул Гитлер, воздевая руки к небу. Похоже, он решил сгладить неловкость.
Лени осознала, что совершила, возможно, самую большую глупость в своей жизни.
Они пошли обратно к гостинице. Никто из них не проронил ни слова. Лени была очень смущена и раздосадована на себя. Не будь она такой настырной упрямицей, он бы не отскочил от нее с такой скоростью. Похоже, ее настойчивость отпугнула его. Ах, если бы можно было отмотать прошлое назад, как пленку на кинокамере. Что же дальше? Может, еще не все потеряно?
В холле Гитлер несколько холодно с ней попрощался и пожелал спокойной ночи. Лени была в замешательстве. Она так жаждала этой встречи… Наконец, все так быстро получилось, и что теперь? Неужели она сама все испортила?
Утром все вместе сели завтракать. Гитлер выглядел хорошо отдохнувшим. Он держался отстраненно. Спросил Лени, как ей спалось, но тон у него был очень формальным. Он много молчал, затем спросил у Брюкнера про самолет и проводил Лени до дверей. Фюрер взял ее руку и поцеловал со словами:
