Книга Андрей Первозванный, страница 32. Автор книги Андрей Виноградов, Александр Грищенко

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Андрей Первозванный»

Cтраница 32

Ещё рядом с нами, с левой стороны от Никеи, есть место Давкома. Там была лесистая местность, где жили змей и множество бесов, и язычники приносили им жертвы, ведь было там ещё изваяние Афродиты. Андрей же отправился с учениками на это место, и все они преклонили колена и помолились. И когда встали они, Андрей распростёр руки и запечатлел это место, сотворив образ креста, — и тут же змей и все бесы убежали. С тех пор место это обитаемо.

Вот так-то блаженный Андрей днём учил приходящих и исцелял болящих, а ночами выходил там же в Давкоме, но чуть к востоку, на гору под названием Клит — то есть «ложе», и там лёжа молился Богу, чтобы Тот посодействовал ему, так как многие противились ему. Случился же праздник у язычников, и принесли они жертвы своим богам. И на следующий день вселились в людей бесы, и те обезумели и стали пожирать свою собственную плоть — весь народ пожирал себя!

— Постой, брат Фалалей, — перебил рассказчика Епифаний. — Ты говоришь, стали пожирать они собственную, то есть человечью плоть?

— А то чью же ещё!

— Тогда, значит, справедливо будет назвать их людоедами?

Старый Фалалей призадумался и ответил чуть погодя:

— Людоедами у нас называют тех, кто ест человечью, но не свою, а чужую плоть. Нет, нельзя тогдашних никейцев назвать людоедами. Или ты не слышал, что апостол Андрей вместе с апостолом Матфеем учили в Городе людоедов?

— Слышал, брат Фалалей, только не с Матфеем, а Матфием…

— Ну, это тебе видней, учёный ты человек. И разве не знаешь ты, что Город людоедов — это никакая не Никея, а Синопа.

— Синопа?! — воскликнул Епифаний.

— Ага. Синопцев ведь так и называют у нас — пальцееды. Это потому что отгрызли они палец у святого апостола Андрея, а не потому, что они едят финики, которые мы называем «пальцами». Но потом палец у Андрея, конечно, новый вырос, лучше прежнего.

Такого поворота истории о путешествии Андрея и Матфия в Город людоедов Епифаний никак не ожидал: всю жизнь он думал, что это просто детская сказка, не имеющая никакого отношения к действительности, а тут вон оно что — Синопа…

— Будешь теперь знать, — продолжал Фалалей, — что синопцы от тех самых людоедов происходят, которые Андрея с Матфеем чуть не сожрали. А никейцыто в старину, когда пришёл к ним Андрей и когда обезумели они все от нечестивого идолослужения, поднялись они тогда на гору к Андрею, начали стонать, вопить — и говорят: «Помилуй нас, посланец Бога Благого!» Спустился тогда Андрей с горы, стал посреди этих людей, простёр руку и запечатлел их крестным знамением — и прекратили они поедать свою плоть. И взошёл Андрей на возвышение, и начал говорить… Уж он говорил и говорил им речи, исполнившись Духа Святого, проповедовал и проповедовал, так что все никейцы, иудеи и язычники, конечно, тут же и уверовали во Христа Иисуса. Кто же устоит перед проповедью самого апостола? И взмолились тогда люди о помощи, и подошёл к ним Андрей, возложил руку на каждого и всех исцелил, а немым подул в уши — и вернулась к ним речь.

— А что же говорил апостол Андрей жителям Никеи? О чём проповедовал? — спросил Епифаний.

— О чём-то да проповедовал, конечно. А о чём именно — откуда ж мне знать, простому дьякону? Знал бы я, как говорить проповеди, так был бы давно уже попом. Это вам, учёным монахам, подобает знать, что там апостол Андрей мог сказать никейцам.

— А знает ли кто-нибудь из местных отцов и монахов? — не унимался студийский гость.

— Не знает никто, иначе б я всё в точности записал: читать и писать я умею, а речи говорить — это не по мне… И в книгах наших о том не написано нисколько. Про Андрея я рассказал тебе ровным счётом то, что мне самому рассказывал Исихий, старый пресвитер Софийской церкви, покойный давно, лет пятьдесят как помер он. Больше спросить не у кого. Маркеллин тебе и тот уже неправильно всё наговорил, а ведь и он от меня эту историю слышал.

— Чем же закончилась эта твоя история? — вступил в беседу Иаков, который тщательно запечатлел на нескольких церах рассказ Фалалея.

— А тем, что долго ещё апостол Андрей проповедовал в Никее, вразумлял и исцелял окружные города и сёла, разрушил несколько языческих капищ, а синагогу сделал христианскою церковью, освятив её именем Богородицы, воздвиг там престол, покрестил людей великое множество, рукоположил несколько пресвитеров, дьяконов и епископа Драконтия даровал нам — первого епископа града Никеи.

Тут Епифаний снова попытался доискаться до правды:

— А Маркеллин, хоть ты ему и не доверяешь, сказал мне, что первым епископом Никеи Андрей поставил Каллиста.

— Всякое люди наговорят. А мне старый Исихий передал, что Драконтия. Твоего Маркеллина тот никомидийский монах запутал. Потому, я думаю, что это в Никомидии первого епископа Каллистом звали, а у нас именно Драконтий был. Церковь же Богородицы, которую заложил святой апостол Андрей, — это наша Успенская церковь, да. — Фал алей взглянул на купол родного храма и торжественно перекрестился.

— Драконтий же, — заключил диакон, — пострадал затем. Сподобился мученического венца. Мая в двенадцатый день память его. А святой всехвальный апостол Андрей Первозванный, уходя из Никеи, благословил всех жителей и произнёс душеспасительное наставление. На том история моя и кончается.

— Да спасёт тебя Господь, брат Фалалей, и удостоит тихой и безмятежной кончины! — поблагодарил его Епифаний.

Больше ничего нового о пребывании апостола Андрея в Никее узнать ему не удалось. Служил же Епифаний в Успенской церкви, поминая лишь патриарха Никифора и верных ему епископов, ещё целый год, потому что в Никею всё это время иконоборческий лжепатриарх Феодот (а точнее — сам василевс, ибо только ему тот и подчинялся) так и не удосужился прислать нового митрополита. При этом в Никею не реже одного раза в месяц приходили послания Феодора Студита, которые он тайно пересылал из темницы в Метопе, что на берегу Аполлониатского озера, в четырёх днях ходьбы от Никеи. Послания Феодора, адресованные самым разным людям, расходились в списках по всей Асии, Фракии и Элладе, попадали они и к императору, хотя ему-то они вовсе не предназначались, и от этого гнев Льва на иконопочитателей, особенно студитов, разгорался всё сильнее.

Гневу, одной из самых жестоких и опасных страстей, внушаемых бесами, в один из воскресных дней августа 6324 года посвятил Епифаний свою проповедь, движимый также благочестивым желанием воссоздать ту первую речь, которой святой апостол Андрей обратил ко Христу разгневанных никейцев, ведь никто её тогда не записал, а если кто и запомнил, то не донеслось о ней до сего дня правдивого предания.

— Во тьме языческого идолобесия, — вещал Епифаний посреди церкви, — посетил ваш город, о братья и сестры Никейские, сам Первозванный апостол. И что же он здесь застал? Разгул страстей, служение бесам, человекоубийства и прелюбодеяния. Предки ваши, о никейцы, грызли в исступлении сердца собственную свою плоть и готовы были в безумном гневе растерзать и самого апостола! Но укротил он их словом истины. Вот что он им тогда сказал:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация