Партийцы вообще жили недолго, как правило, умирали молодыми, жить долго у них не получалось, и Председатель был первым партийцем, достигшим 73-летнего возраста. Может, и последним. Так что к общению с пожилыми людьми они не были привычны.
После всех экзекуций, каковые претерпела его голова, они было отправились по месту жительства Председателя, но увязли в месиве железных машин, была пятница и пробка, поэтому пришлось пробиваться в Московский Дом книги (в «Циолковском» встреча была запланирована на завтра, сегодня в Доме книги), где Председатель должен был встретиться с читателями, без заезда по месту жительства.
В МДК было довольно обычно, орда слушателей-вампиров, пришедших высосать из него энергию. Иные из вампиров пытались самовозвыситься за счёт Председателя, однако он их высокомерно и умело ставил на место, одним окриком, одной фразой, как волевой изувер-дрессировщик своих заспанных львов.
Три замшелых старика, усевшихся по правую руку от Председателя и возвышения, с которого он анафемствовал по поводу времени и властей, были им нейтрализованы один за другим. Правда, решились выступить только двое. Один приписал ему фразу, которой Председатель не говорил, и в месте, где вообще нет книжного магазина, на Пречистенке. Другой, с седой кустистой бородкой, долго нудел на тему большевиков, всем надоел и кончил тем, что убежал, рассердившись на то, что Председатель отнёсся к его речи с полным равнодушием.
Председатель осадил всех. Одному, в кожаной куртке такому toughy, Председатель просто в лоб швырнул: «Вы пришли меня уязвить, так у вас ничего не получится», через некоторое время кожаная спина вышла из толпы вампиров и понуро удалилась. Они приходят сюда самоутвердиться, понятно же…
Председателю всё это было в высшей степени неинтересно. Он давно не ездил на литературные конференции и не ходил на них даже в Москве. В МДК он явился, поскольку того требовали его профессиональные обязанности перед издателями. Он вообще любил только солдат и заговорщиков и шлюх, и, распинаясь в речах за простого человека, он, в сущности, их не любил. Если требовалось, он шёл к ним, говорил, умел убедить и произвести впечатление, но на самом деле заставлял себя из-под палки. Последнее время, ну последний год, даже партийцы казались ему сонными и некипучими.
Когда они вышли с заднего входа МДК, то Председатель вспомнил, как в 1996-м он использовал МДК, чтобы уйти от слежки. Вошёл тогда в главный вход, пробрался к чёрному и вышел на ничтожную заднюю улочку. А ещё через 10 лет он приезжал сюда на эту же улочку с беременной женой проверять ход беременности. Здесь же он увидел через УЗИ своего неродившегося сына и даже отличил, что это сын, поскольку у плода были миниатюрные яички.
В машине Богер сказал, что в зале была одна из Pussy Riot — Мария Алёхина.
— Это я её пригласила, — сказала Ольга от руля. — Я с ней сидела в лагере, вы знаете? Она хотела с вами познакомиться.
— Не дай Бог. Если увидят меня с ней — пропала моя репутация.
— Да уж. Я ей так и сказала.
Они доехали до Каретного Ряда, развернулись, и уже им было два шага до места проживания, но тут Ольге шлея попала под хвост, и вместо Садового она попёрла в объезд, мотивируя своё поведение тем, что будто на Садовом пробка.
В результате они петляли по тёмным склизким улочкам долгое время. И Председатель, честно говоря, уставший от докторов и вампиров-слушателей, от маски на башке с электродами, от бесов в МРТ, бросил Ольге:
— Ты тешишь своё эго, тебе главное настоять на своём, ты как Ф., который сидит в Луганске, хотя война давно кончилась. Он кормит ребят сказками о формировании партизанского отряда, если ты хочешь тешить своё эго, то не вози меня.
В автомобиле кроме Ольги и Председателя ехали ещё Богер и Илюха-борода, они скорее поддакивали в пользу Ольги. Потому досталось и им:
— Вы все старые и упрямые, — обвинил их Председатель.
Хорошо ещё они заехали в супермаркет, где Председатель купил зелёных яблок, салат, курицу, хлеб, потому они отвлеклись от своего несогласия.
Парни ушли, Председатель вспомнил, что среди книг, которые ему протягивали подписывать, было переиздание сербских рассказов «СМРТ», уже, оказывается, продающееся, а издательство его не предупредило. Он начал гневаться на издательство.
«Случившееся в феврале-марте на самом деле круто изменило тебя, старый парень. Изменило, изменило — не возражай! Ты стал злее и бескомпромисснее. Ты перестал прощать партийцам, да и подруге твоей, перестал прощать слабости.
Мама твоя покойная была, что называется, „юдофил“. Евреев она считала умнее и интереснее русских. Она всегда дружила с еврейскими семьями (одни фамилии чего стоят: Гернеры, Левины, Гуревичи) и гордилась тем, что порой бывала единственной русской в компании евреев.
Мать недооценивала русских, — думает Председатель. — Не ценила их вдохновенную грубость, их мрачное упрямство, их непревзойдённое умение молча умирать. Русские лучше всего проявляются на фронте. Мать не видела своих русских хорошо, потому они ей примелькались. А ты, её сын, достаточно побывав с ними в войнах и в тюрьме, оценил их как сильную нацию».
В 06:57 утра, как бы оправдывая его размышления о чрезмерной юдофилии матери, подруга Председателя отправила ему: «Извини, не получается сегодня. Я потом расскажу. Ладно, sorry».
Он ехидно ответил: «Опять папа приехал? Влюбилась?»
16, 17, 18 апреля
В субботу приехал старший лейтенант К., привёз партийца из Луганска. Точнее, партиец был родом из Нижнего Новгорода, однако вот уже второй год сидел с Ф. в Луганске в составе инвалидно-женской команды. Партиец был большой и скорее неуклюжий, одетый в джинсовые громадные брюки с нелепыми карманами и вытачками, обшлагами и чёрт-те чем, много лишнего было на джинсах. «Я бы такие точно не надел», — признался себе Председатель.
Цель прихода К. и привода партийца из Луганска была такая: чтобы Председатель из первых рук получил информацию, что там происходит.
Председатель стопроцентно знал, что там ничего не происходит. Самолюбивый Ф. сидит там в надежде, что опять начнётся война и тогда его с его крошечным инвалидно-женским отрядом поставят на довольствие, дадут оружие. Обещаниями кормит он свой отрядик с февраля 2015 года, с того времени, как его покровителя по кличке Инженер вытурили из армии Луганской Республики. Инженер был случайно пригрет судьбой на небольшой отрезок времени — занимал должность начальника артиллерии бригады. Выглядел Инженер как измождённый зэк, высок, худ, ножки обтянуты в узюсенькие брючки. От военного у него была только армейская русская шапка с кокардой. В декабре 2014-го, посмотрев на Инженера, Председатель сказал окружающим: «Долго он на должности не удержится». Председатель, которому Инженер с гордостью показал свою технику: «катюши», танки, самоходные оружия, видел, с каким пренебрежением смотрели на Инженера экипажи, потому суждение «долго не удержится» основывалось на личном опыте.
