И тут я не выдержала. Глаза наполнились слезами. Словно лопнула какая-то нервная струна. Накопившееся напряжение дало о себе знать. Я отвернулась. Не хотелось, чтобы Коперник это видел. Сначала я тихо всхлипывала. Слезы текли по щекам и оставляли горячие дорожки. Я не хотела плакать, понимая, что сейчас не время и не место, но не могла остановиться.
И вообще, я никогда не плачу. Я же ведьма. И вот надо же так расклеиться. Думала, что успокоюсь. Старалась дышать размеренно, но вместо этого бестолково и шумно хватала ртом воздух.
— Эй, Марта.
Коперник протянул руку и потряс меня за плечо. От этого стало только хуже, слезы хлынули нескончаемым потоком. Я закрыла лицо ладонями. Рыдания сотрясали все тело.
— Ты что, плачешь?
Язвительная частичка моего разума попробовала возмутиться. Она требовала немедленно придумать какой-то остроумный ответ. Но вместо этого я отстегнула страховочный ремень, повернулась к Копернику, обняла его и зарыдала.
Он не ожидал такого. Сначала он был напряжен и не двигался, словно не верил, что это происходит на самом деле. А потом молча положил руку мне на спину. Постепенно я успокаивалась. Слезы высохли. Но я продолжала прижиматься к капитану.
Я тихонько вздохнула. Нэй! Его зовут капитан Нэй Коперник! Ха! На «Л», как же.
Снова вздохнула. Как же неудобно получилось: рыдаю на груди у мужчины, и нос наверняка покраснел, а в душе я была последний раз… ох… а волосы…
Я все еще всхлипывала. Что же теперь делать? Просто отстраниться, как будто этих слез не было? Я разжала кулачки, — оказывается, я вцепилась в куртку капитана. Кстати, откуда у него куртка? Наверное, забрал у кого-то из пиратов, хотя какая теперь разница.
Я прижалась щекой к шершавой ткани, явственно ощущая запахи гари, металла и крови. При мысли о пиратах на глаза навернулись слезы. О, нет, только не снова…
Я чувствовала себя очень слабой и отчаянно жалела себя. И мне хотелось… хотелось, чтобы…
Коперник пошевелился, он был теплым, а тяжесть его ладони на моей спине была такой надежной. Как он может быть таким спокойным? И хорошо, что он молчит. Я поворочалась, устраиваясь поудобнее, и тяжело вздохнула. Осторожно вытерла слезы и решила, что прямо сейчас переберусь обратно на свое место и со сдержанным достоинством скажу капитану «спасибо» за свое спасение, а потом…
Коперник провел рукой вдоль позвоночника, и теперь его пальцы осторожно играли моими волосами, а потом он коснулся шеи. Сначала прикосновения были очень легкими и отзывались холодком на коже.
Чувственно, слишком провокационно… Я резко вскинула голову и встретилась с насмешливым взглядом медовых глаз. Уголки его губ дрогнули, но улыбка так и не появилась.
В капсуле как-то сразу стало тесно, в тишине, прерываемой лишь тихим пощелкиванием работающего бортового компьютера, появилось что-то особенное. Мужские руки продолжали поглаживать меня по спине, скользнули под блузку, обжигая жаром кожу, обещая…
Отчаянно хотелось тепла и забыться хотя бы ненадолго. Инстинкты кричали: рядом с тобой сильный мужчина, не думай, не сожалей! А потом я вспомнила. Он тиранил Ладку, не дал ей отпуск, во всем виноват только он! Капитан Нэй Коперник! И сейчас его руки…
Я решительно выпуталась из объятий.
— Извините, капитан, — мой сухой тон напрочь разрушил чувственную атмосферу. — Не знаю, что на меня нашло.
Я поправила волосы. Коперник не стал меня удерживать, и я быстро устроилась в своем кресле, чувствуя, как щеки заливает краска.
Он тихо засмеялся и сказал:
— Воды?
Говорить я не могла, во мне боролись злость на себя, на Коперника и еще жгучее неутоленное желание. Мозг включился то ли слишком рано, то ли слишком поздно. Я чувствовала разочарование и досаду. Мысли не хотели подчиняться и возвращаться в нормальное русло. Они услужливо подсовывали разные образы, от которых бросало в жар. Особенно мне не давала покоя татуировка Коперника. Если провести по ней рукой, то можно почувствовать плотность рисунка на коже…
Коперник подвинулся ко мне, перегнулся через мое кресло, придавливая своим весом.
— Не трогай меня, — я с силой толкнула его в плечо, задергалась, пытаясь освободиться.
Он нарочито небрежно нажал на одну из панелей, та мягко отъехала в сторону, а за ней оказался запас воды и рационов. Капитан, как ни в чем не бывало, достал бутылку воды и отодвинулся.
Отлично! Теперь я чувствовала себя неловко.
— Нам повезло, — сообщил Коперник. — Хороший запас, примерно на пять стандартных суток.
Казалось бы, он ничего такого не делал, просто показал, где в спасательной капсуле хранятся припасы. Но это была провокация, игра.
— Угу, — я кивнула, — это… м-м-м… действительно хорошая новость.
— Значит, ты настоящая ведьма, и это не только характер? — голос капитана звучал насмешливо.
Нормальный у меня характер!
— Хотя, — продолжил Коперник, — при правильном подходе ты бы с удовольствием подчинялась приказам.
И говорил он сейчас не об отряде. Как странно, в начале нашего знакомства я вызывала у него раздражение, но теперь в каждой фразе опасный интерес с подтекстом.
— Да, я ведьма, — подтвердила я и, отчаянно блефуя, добавила: — И я могу отключить тебя, капитан, в любой момент.
Он кивнул, показывая, что принял информацию к сведению.
— Это полезно. Неизвестно, с чем мы столкнемся на планете. Поэтому о приказах, гражданское лицо Марта. Первое. Они не обсуждаются. Второе. Выполняются без промедления. Если я сказал упасть, ты падаешь. Сказал — бежать. Ты бежишь. Если хочешь вернуться домой живой. Это понятно?
— Да, — настороженно ответила я.
Коперник устроился поудобнее в кресле, закрыл глаза и замолчал. Через несколько минут дыхание его стало глубоким и ровным.
Он вот так просто заснул? Все-таки общение с этим мужчиной — это что-то особенное. Насыщенное. Намеки, которые могут наэлектризовать воздух, непробиваемая серьезность пополам с насмешками.
Наверное, поспать — это очень рациональное решение.
— Спасибо, что вернулся за мной, — тихо сказала я.
Получилось несколько скомкано, но все-таки сказать это стоило.
— «Спасибо» в рацион не добавишь, — ответил он, не открывая глаз. — Надеюсь, что не пожалею о своем решении. Один знающий цитринец любил повторять: «Нэй, если ты встретишь настоящую ведьму, для начала убей ее».
Он открыл глаза и внимательно следил за моей реакцией.
Я схватила бутылку воды и сделала судорожный глоток, вода попала не в то горло. Откашлявшись, я спросила:
— И кто же это был?
— Мой отец. Адмирал Эрл Коперник.
— Ох, — только и могла сказать я. — Вот и я считаю, что родителей нужно слушать далеко не всегда. При всем к ним уважении.
