Барабаны неистовствовали. Любят здесь этот инструмент. Хотя на чем еще играть ночью в свете факелов. Со своего места я заметила музыкантов. Окруженные плотным кольцом людей, они пританцовывали и покачивались в некотором подобии транса, их обнаженные тела блестели от пота в свете факелов.
— Будет колдовство.
Я посмотрела на Ворона, он кивнул мне, на секунду прикрыл глаза. И начал отбивать ритм ладонями. Неожиданно он взревел, перекрывая шум толпы и грохот барабанов.
Силы космические! Метеориты проклятые! Разве можно так пугать! Я даже подскочила на месте.
А мужчина пустился в пляс. Он вертелся, топал ногами, подпрыгивал. Мне хотелось закрыть глаза. И это он называет колдовством?!
Люди вокруг воздели руки к небу и стали покачиваться. Некоторые задергались, как будто в припадке. Несколько человек упало на землю.
Все это было так дико и странно.
Я смотрела на Ворона особенным восприятием, чувствовала его энергию. Естественно, ничего магического в этом не было.
Движения его становились все более резкими. Для смелой театральной постановки было бы отлично. Страсть и первобытный азарт, опасность, сила и дикость — очень сильный сплав эмоций.
Я так увлеклась танцем Ворона, что пропустила появление еще двух персонажей, которые тащили упирающееся животное с рогами прямо к сцене. В полуголых мужчинах мне с большим трудом удалось опознать Большого и Злобного. Их кожу покрывали орнаменты, нарисованные синей краской, а еще на них были юбки. Несчастное животное крутило головой и издавало жалобные протяжные звуки, но они тонули в криках толпы.
Вперед выступил Гринк, я до этого его не видела, хотя он стоял в двух шагах от того места, где я сидела. Вид у него был не менее колоритный, к тому же он щеголял высокой шапкой, отороченной мехом. Инженер, называется.
Я в нем разочаровалась. А еще рассуждал о ведьмах! В руках Гринк держал поднос, на котором лежал угрожающего вида нож и стояла миска с каким-то порошком.
Безумие захлестнуло поселок. Безумие чистое и незамутненное. Я чувствовала себя единственным нормальным человеком на этом «празднике». Мне хотелось провалиться сквозь землю, но все, что я могла, — это вжаться в спинку кресла.
Большой подхватил животное и поставил его к нам на возвышение. Меня пронзило дурное предчувствие, но я не могла поверить, что…
Я понимала, к чему все идет. Пусть это будет сон. Мне нужно срочно проснуться.
Люди вокруг схватились за руки. Все пришли в движение. Барабаны сменили ритм, давая краткую передышку. А потом все задергались, задвигались, пустились в танец. Мужчины, женщины принялись срывать с себя одежду, которой и без того было немного.
Не знаю, сколько это продолжалось.
Ворон спокойно наблюдал за происходящим. Когда он повернулся ко мне, в его глазах плясало пламя. Он медленно подошел к неподвижному Гринку и зачерпнул порошок из миски. Тщательно растер его в ладонях, и они стали красными.
Пожалуйста, не надо!
Он взял нож и двинулся к рогатой скотине, которая смирилась со своей участью и стояла, понурив голову.
Я малодушно закрыла глаза и тут же открыла. Это было похоже на слабенький удар током.
Животное лежало на боку, шерсть окрасилась бурыми пятнами. Я заметила очень, очень слабое колдовское колебание, которое перешло на Ворона.
Мужчина, который стоял напротив помоста, схватил за волосы какую-то женщину, подмял ее под себя и…
Воздух наполнился стонами, криками. Мужчины и женщины сплетались в самых разных позах, без всякого стеснения и стыда. Они бросались в объятия друг друга и предавались страсти. Не было запретов и табу.
Я не хотела это видеть, но отвести взгляд было невозможно. Ворон подошел ко мне и провел рукой по щеке. Ладонь его была в крови жертвенного животного. Он что-то говорил нараспев.
А потом прошептал на общем:
— Пойдем, оставим их. Ты чуешь колдовство?
Я не ответила, пошла за ним, стараясь не наступить на распластанные тела.
Но колдовство было. Крошечные крупицы силы уходили в землю, и земля в ответ рождала свою магию.
— Чуешь?
Мы шли по дороге, некоторые факелы догорели. Венок на моей шее стал невыносимо тяжелым, а запах цветов удушающим.
— Чуешь?
Магия — совсем сырая и не имеющая цели, искала пустоту, которую она может заполнить. Сила тянулась к Ворону, как будто ее манили синие узоры на его коже.
Я засмотрелась и едва не упала, но он успел подхватить.
— Идем, — сказал он.
Мы ввалились в дом, тяжело дыша. Я стряхнула с себя ненавистный венок. Мне показалось, что когда дверь захлопнулась, мы отсекли себя от безумия этой ночи.
— Ну и праздник… — выдохнула я.
Ворон промолчал.
— Я устала.
Он кивнул и довел меня до комнаты.
Я зашла внутрь, он остался стоять на пороге.
— Ну, спокойной ночи, — неловко пробормотала я.
— Что там? — Ворон указал в угол, я повернулась к нему спиной, и он с силой толкнул меня вперед.
Я приземлилась на кровать, попробовала отползти, но он придавил меня всем своим весом, я барахталась и вырывалась, но в его действиях чувствовалась сноровка и опыт.
Откуда-то в его руках появилась веревка, он связал мои запястья, а веревку закрепил на изголовье кровати.
— Пусти меня, выродок! Не прикасайся!
— Я обещал тебе время, я дал тебе время.
— Не-е-ет!
Я бессильно забилась в путах.
Движения его были размеренны и неторопливы, он коснулся моей груди, сильно сжал.
— Прокляну! И твоего инженера прокляну! Он умрет! Я заберу назад его здоровье, — рычала я в первобытном ужасе.
— Нет.
— Да!
— От проклятия меня защищают силы, — сообщил он.
— Нет таких сил! Если ты коснешься меня, то…
Вторая рука накрыла мою вторую грудь.
— Будь ты проклят, тварь! Пусть падет на тебя кара, пусть черви сожрут твое тело, пусть оно гниет…
Ворон внимательно слушал. Он подождал несколько секунд, сунул руку под подушку и достал широкую темную ленту.
Подготовился заранее…
Сердце готово было остановиться.
А он принялся завязывать мне глаза. Я попыталась укусить, клацнули зубы.
— Не бойся, саарки. Будет то, что предназначено.
— Да пошел ты, урод!
Он тихо засмеялся.
Я лежала, связанная и ослепленная, а он поднялся. На пол что-то упало.
