Мы бодро взялись за поиски. Сначала внимательно осмотрели двери. Никаких признаков того, что в коробке, стенах или дверном полотне были выбиты какие-нибудь полости. Потом начали осмотр других комнат. На первом этаже — ничего. На втором этаже были осмотрены комнаты князя и княгини. Дарья и Дуняша по просьбе его превосходительства осмотрели даже личные вещи и гардероб, но безрезультатно. Наконец, тщательнейшим образом осмотрев последние три комнаты, и ещё раз, ползая чуть ли не на четвереньках, осмотрев коридор, мы вынуждены были констатировать факт, что либо Григорий Бехтерев за минуту спрятал алмаз так, что мы не в состоянии его найти, либо алмаза «Звезда Бенгалии» в Набережном дворце нет.
Когда об этом сообщили князю, лицо у него вытянулось. Он приказал Брюсову открыть его кабинет, и сказал, чтобы все следовали за ним. В кабинете князь Вышатов, несколько сбавив тон, просил поручика объяснить, что за выходку он совершил, и куда дел алмаз. Дормидонтов и Уваров тоже пытались уговорить Бехтерева, но тот на все вопросы отвечал молчанием. Наконец, князь попросил всех выйти в коридор и оставить его наедине с похитителем.
Мы повиновались. Я, Дормидонтов, Уваров, Олсуфьев, Гриневский, дворецкий, секретарь и две служанки столпились в коридоре, ожидая результата разговора князя с Бехтеревым с глазу на глаз.
— Если бы тогда на лестнице — проговорил я с досадой, — Лядов не сбежал бы от меня, кражи могло бы и не быть.
— Почему? — спросил Уваров.
— Я хотел послать его на кухню и посторожить Бехтерева. С Ипполитом и Лядовым Бехтерев бы не справился.
— И он от вас убежал?
— По-моему, да. Я почти уверен, что он слышал как я его зову, но вместо того, чтобы остановиться, надел шляпу и вышел на улицу.
— Странно.
— Да, странно. Этот Лядов в конце вечера вообще был не похож на себя! — раздражённо сказал Дормидонтов. — Подошёл ко мне, стал мямлить про какие-то свои проблемы, что ему нужно уйти. А он бы сейчас очень пригодился!
— Ипполит и без посторонней помощи долго противостоял этому чудовищу, — тихим, но уверенным голосом Дуняша решила защитить своего кавалера. — Вы же знаете, сударь, — обратилась она ко мне, — что не так-то легко было его остановить.
Эти слова попали, что называется, не в бровь, а в глаз. Своё падение, а вернее свой полёт из тамбура в танцевальный зал, я вспоминал без всякого удовольствия.
— В самом деле, — решил добавить соль на мои раны Федот Олсуфьев, — когда ты с таким шумовым эффектом ввалился задом наперёд, я решил, что нас ждет какое-то представление. Я минуты две не мог понять, что на самом деле происходит.
— Ну, уж, сделал, что мог, — раздраженно ответил я. — Ты, Федот, кстати говоря, хотя и знал, что Бехтерев ворвался в дом и сидит на кухне, предпочёл пить вино и разглядывать алмаз, и вообще ничего не предпринял.
— Что верно, то верно. Не расстраивайся. Ты взял верх над Бехтеревым в поединке по борьбе, сегодня он взял реванш. Хотя настоящий джентльмен, прежде чем напасть, подождал бы, пока ты поставишь поднос.
— Да ну тебя, Федот, — огрызнулся я, — у тебя только шутки на уме.
— А почему вы были с подносом? — спросил Дормидонтов.
— Я развёл в вине успокоительное и хотел предложить Бехтереву выпить, чтобы он пришёл в себя.
— Хотя бы вы, Важин, что-то предпринимали, чтобы предотвратить случившееся.
— Но Ипполит тоже, сударь, — снова раздался голосок Дуняши, — стоял в дверях и защищал…
— Кстати, Ипполит, — довольно бесцеремонно перебил её Дормидонтов, — что там у вас стряслось на кухне?
Ипполит, Брюсов, Дуняша и Дарья стояли небольшой группой чуть в стороне от нас. Сейчас лидерство там захватила Дуняша, и терять внимание собравшихся она явно не собиралась. Поэтому вместо секретаря мы снова услышали её голосок.
— Я скажу вам, сударь. Минут пять-десять после ухода господина Важина и Дарьи всё было тихо. Ипполит несколько раз ходил к двери в зал посмотреть, что там происходит. Он очень волновался, как бы чего не случилось, и очень хотел, чтобы вечер побыстрее закончился, и господина Бехтерева можно было бы спровадить восвояси. Потом раздался шум аплодисментов из зала. Ипполит сказал, что князь Долгоруков произнёс речь и покидает бал. В это время тот полоумный господин повернулся к нам, произнёс слово «алмаз» и бросился к двери. Ипполит загородил ему проход, а остальное вы знаете.
— Он так и сказал — алмаз?
— Да.
— А всё это, Яков Иванович, — проговорил секретарь, — из-за вашей щепетильности. С самого начала не надо было пускать его в дом, пусть приходит, когда приглашают.
— Послушайте, господин Сенцов, — в голосе дворецкого прозвучали нотки высокомерия, — вы служите у его превосходительства не очень давно и, возможно, в силу вашего недостаточного воспитания не имеете полного представления о правилах приличия и этикета. Случай был особый. Как вы видели, князь полностью поддержал мои действия, и я не считаю, что вы вправе обсуждать его решения.
Из-за двери кабинета стали слышны голоса. Видимо, разговор перешёл на повышенные тона. Мы замолчали и прислушались. Сначала ничего нельзя было понять, но потом мы расслышали слова князя, которые он буквально прокричал:
— Да поймите вы, завтра, уже завтра!
Потом снова голоса перетекли в невнятное бормотание, из которого снова выделился резкий голос князя:
— Этого не может быть!
И потом голос Бехтерева:
— Прочитайте.
Потом снова тишина.
— Боже мой, — простонал Дормидонтов, обхватив голову руками. — Ну, конечно, как я мог забыть про завтра. Если мы ничего не выясним, то всё, завтра нам конец. Фонду завтра конец, всё, чего мы добились, разлетится вдребезги.
— А что будет завтра? — спросил Уваров.
— Завтра у нас второй благотворительный бал. Мы с его превосходительством уже обо всём договорились. Все приглашения разосланы. На первом балу, сегодня, фонду был пожалован алмаз «Звезда Бенгалии». А завтра к нам пожалует одна особа царских кровей и представители банка. Запланировано подписание договора. Наличие в активах фонда алмаза и присутствие представителя императорской фамилии должны служить для них гарантией. А теперь, что мы им продемонстрируем, пустой постамент?
— Перенесите встречу.
— Как?! Как можно перенести встречу с вельможей такого ранга, если она уже назначена. Сегодняшнего визита князя Долгорукова и завтрашнего визита его светлости мы добивались не один месяц. Это не делается вдруг. Знакомство с сильными мира сего и их благорасположение, — да на это уходят годы. Вы что думаете, так легко было заполучить эти два визита именно на наш бал? Да таких желающих, как мы, сколько угодно. И что мы теперь скажем? Извините, ваша светлость, повремените с приездом, с вашим алмазом решил поиграть один из наших офицеров. Да кто вообще после этого будет иметь с нами дело? Это катастрофа. Ах ты, мерзавец, ах ты, скотина!!! — последние слова капитан прокричал в закрытую дверь кабинета, адресуя их Бехтереву. На Дормидонтова было жалко смотреть. Мы, как могли, постарались успокоить его и посадили в кресло.
