— Постойте! — Брюсов догнал нас на середине пролёта и окинул подозрительным взглядом. — Я провожу вас. Следуйте за мной.
У Кромова на лице появилось недовольное выражение, на мгновение он нахмурился, но всё же последовал за нашим провожатым.
— Что-то не так? — шепотом спросил я, пока мы поднимались по лестнице.
— Да, не так. Не отходите далеко от меня, — прошептал он мне в ответ.
Мы вступили в главную залу. Здесь во всю велись приготовления к предстоящему празднику, и от суеты и разговоров прислуги в зале было шумно. Одни служанки, среди которых я заметил Дарью и Дуняшу, расставляли на столы посуду, другие протирали пыль, а двое слуг расстилали на полу, видимо, только что почищенные, ковры. Брюсов, не спеша, величественным шагом пересёк зал, открыл ту самую дверь, в которую мы вчера бросились, преследуя Бехтерева, и пропустил нас в коридор. Видимо, он решил ни на минуту не спускать с нас глаз. Мы вошли в коридор, дворецкий закрыл за нами дверь и только собирался тронуться дальше, как Кромов неожиданно развернулся, открыл дверь и выглянул в зал. Шум разговоров и грохота посуды снова заполонил все вокруг.
— Дуняша! — крикнул мой друг. — Послушайте, Дуняша!
Девушка повернулась к Кромову.
— Вы меня звали, сударь?
— Да. Скажите мне, пожалуйста, каким вином вчера князь угощал своих гостей. Мой друг, господин Важин так его расхваливал, что мне тоже непременно захотелось его попробовать, да вот беда, название-то его он никак не может вспомнить. Вы мне не поможете?
— Ой, сударь, я не разносила вчера вино, это не моя обязанность. Может быть, — девушка оглянулась вокруг, — кто-нибудь другой вам скажет.
— Токайское — пришла на помощь Дарья, — токайское вино, сударь, пятилетней выдержки.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — Кромов кивнул Дарье и Дуняше и, продолжая держаться за ручку двери, повернулся к нам.
— Может быть, — сказал Брюсов елейным тоном и с ироничной улыбкой на устах, — это и была истинная цель вашего визита, господа? Спросили бы тогда у меня, и я бы вам ответил, и без всяких угроз с вашей стороны, что это, действительно, светлое токайское вино, но не пятилетней, как сказала вам Дарья, а более чем десятилетней выдержки. Я его закупаю в магазинах Бурмистрова на набережной. Правда, — продолжал Брюсов, прямо-таки раздуваясь от ироничности и высокомерия, — думаю, покупать вам его не по карману. Такое вино подаётся только в лучших домах Санкт-Петербурга и Москвы. Впрочем, если желаете, можем пройти на кухню, и я позволю себе угостить вас парой стаканчиков.
Закончив свою, как он, видно, думал, остроумную речь, Брюсов сделал движение к двери, видимо, собираясь её закрыть, но Кромов, отпустив дверную ручку, но, так и не закрыв дверь, сделал шаг вперед, насупил брови и встал у него на пути.
— Вот что, господин Брюсов!!! — он так громко прокричал эту фразу, что заглушил шум из залы. — Будьте добры свои остроты держать при себе!!! Вы взялись проводить нас, так извольте! Мы сделаем своё дело и уйдём! Идите!!! — и Кромов махнул рукой по направлению коридора.
Я с удивлением взглянул на своего товарища. Никогда раньше я не видел его таким разозлённым. Видимо, своим высокомерием дворецкий добился своего и вывел Кромова из себя. Я взглянул на Брюсова. На его лице появилось препротивнейшее выражение самодовольства, на губах заиграла высокомерная улыбка.
— Отказываетесь, господа? — он посмотрел на нас победным взглядом. — Зря, очень зря. Когда ещё вам представится такая возможность? Следуйте за мной, — и, повернувшись, Брюсов неспешно зашагал по коридору.
Я пошёл следом за ним, страшно переживая за Кромова. Мне было обидно, что дворецкий своими колкостями смог так довести его, что он потерял самообладание. Никогда не думал, что материальный достаток и великосветские замашки являются столь болезненной частью его характера. Я поглядывал на Брюсова, и во мне поднималось столько злости и обиды, что я стал всерьёз обдумывать возможность надавать оплеух этому заносчивому субъекту, чтобы поставить его на место. Я так предался своим кровожадным думам, что не сразу почувствовал, как кто-то осторожно дергает меня за рукав. Я обернулся. Кромов, приложив палец к губам, тянул меня к окну, всем своим видом показывая, чтобы я не шумел. Я оглянулся на Брюсова. Тот продолжал своё шествие по коридору. Следуя за Кромовым, я подошёл к оконной нише. Он показал пальцем на шторы.
— Прячьтесь, — шепнул он мне, после чего отодвинул одну из штор и скрылся за ней. Я скользнул под соседнюю. Совершенно не понятно, что затеял мой товарищ. В нём что, скрывалась такая обида на Брюсова, что он решил отомстить таким детским способом? Спрятаться, как мальчишка, чтобы тебя не нашли? Стоя за шторой, я не мог ничего видеть, поэтому весь превратился в слух. Сквозь шум, доносившийся из залы, я расслышал равномерный, негромкий стук каблуков по паркету, значит, Брюсов ничего не заметил и продолжал шествовать по коридору. Я прислушался. Шум тарелок и среди него слышно: тук-тук, тук-тук — величественная поступь дворецкого. Представив, как он идёт по коридору в одиночку, думая, что мы идём за ним, я улыбнулся. Может, Кромов, действительно, таким образом, решил посмеяться над этим занудой. Тук-тук, тук-тук. Но ведь не ради же этого мы пришли в дом? Как ни медленно передвигается Брюсов, когда-нибудь он все же дойдёт до конца коридора, что тогда? Тук-тук, тук-тук. Кто-то из слуг в зале громче обычного грохнул посудой. Тук. Наступила тишина. Наверное, Брюсов дошел до конца и теперь в недоумении смотрел на пустой коридор. С полминуты был слышен только шум из залы.
— Господа? — раздался встревоженный голос нашего обидчика. Ответа он не дождался. Тук-тук-тук-тук-тук-тук-тук — быстро затопал Брюсов. Раздался металлический лязг, он дёргал за ручки дверей, выходящих в коридор. Все три двери были закрыты. Я услышал, как Брюсов прошёл мимо нас к двери в залу.
— Вы не видели тех двоих, что пришли со мной? — спросил он. Я не расслышал, что ему ответили, но, видимо, Брюсов вернулся в коридор.
— Господа! — вдруг прогремел его голос прямо рядом со мной. Я замер. Дворецкий стоял около шторы, за которой я спрятался. Мне казалось: дыхание моё слышно на весь дом, руки и ноги так выпирают из-за укрытия, что не заметить меня невозможно. Вот сейчас, сейчас Брюсов отдернет штору, вперит в меня свой высокомерный взгляд и насмешливо спросит:
— Ну и что вам тут угодно, сударь?
И что я должен отвечать ему? В эти мгновения затея Кромова представилась мне полной глупостью. Прошло несколько секунд, я услышал шаги, потом хлопнула дверь. Шум из залы исчез. Я оставался на месте, лихорадочно соображая, что теперь делать, как вдруг штора резко распахнулась.
Я вздрогнул. К счастью, передо мной стоял не Брюсов, а Пётр Михайлович Кромов.
— За мной, быстрее! Он может вернуться в любую минуту! — он махнул рукой, подбежал к кабинету князя и опустился на колени перед замочной скважиной. Я вышел из-за своего убежища и огляделся. Коридор был пуст, дверь в залу закрыта. Тем временем Кромов достал их кармана связку ключей странной формы и стал перебирать их один за другим.
