— Все эти грустные расставания настроили меня на какой-то печально-романтический лад. Поэтому я, пожалуй, просто посижу в кресле за чашкой чая, и так как пока я не знаю, каким образом вы раскрыли это дело, попытаюсь сам догадаться, как вы смогли разоблачить похитителя.
Наш вечер в клубе прошёл полностью согласно предварительной программе. Федот с Кромовым разыграли партию на бильярде, Листопадов и Уваров посвятили свой досуг изучению премудростей преферанса, я тоже выполнил свой план, и весь вечер провёл за столиком, попивая чай и просматривая сегодняшние газеты. Но даже ни малейшей зацепки не пришло в мою голову о том, как Кромов смог разоблачить Ипполита и буквально в последний момент предотвратить скандал, который готов был разразиться. После того, как мы вышли из клуба, Уваров и Листопадов отправились по домам, мы же втроем ещё немного погуляли по вечернему городу, так что домой я и Кромов вернулись только около семи часов вечера. Марта Генриховна как раз накрывала на стол.
— Я рада, господа, — заявила она, — что сегодня вам не пришлось задерживаться до полуночи. Видимо, дело, которое так занимало вас вчера вечером, благополучно разрешилось?
— Совершенно верно.
— Что ж, этому можно только порадоваться. Прошу вас, через десять минут ужин будет на столе.
Мы сели за стол, и я вопросительно взглянул на Кромова.
— Жду не дождусь вашего рассказа. Вчера вечером, когда я уходил спать, мы как будто стояли перед неразрешимой задачей, а к утру у вас был готов на неё ответ. Как вы смогли догадаться, что похититель — Ипполит?
— Как вы помните, вчера вечером мы с вами остановились на том моменте, что ваше присутствие на балу было необходимо преступнику для осуществления его плана. И мы не смогли дать ответа на этот вопрос.
— Но мне кажется, мы все-таки дали ответ на этот вопрос. И ответ был следующий: моё присутствие никак не повлияло на происходящие события. Честно говоря, я думал, что вы отбросили эту версию и нашли разгадку каким-либо другим путём.
— А вот и нет! Никакого другого пути у меня не было, и после того, как вы ушли спать, я все-таки понял, что из всех присутствующих могли сделать только вы, и вы это действительно сделали.
Я в недоумении посмотрел на Кромова.
— И что же?
— Не хотите подумать? — сощурив глаза, спросил он.
— Я уже думал над этим весь прошлый вечер.
— Вы привлекли к расследованию меня.
— Привлёк вас!?
— Конечно! Вы же не станете отрицать, что, если бы вы не присутствовали на балу, ни князь Вышатов, ни кто-либо другой и не подумал бы привлечь к расследованию постороннего. Вспомните, ведь никому из них такая мысль даже не пришла в голову. Все их усилия были направлены только на то, чтобы тем или иным способом уладить дело по-тихому. Нет, Важин, если бы не вы, они так и пытались бы изготовить копию, договориться об отмене встречи и так далее. Наше с вами знакомство и род моей деятельности, насколько я понимаю, достаточно широко известны среди ваших знакомых офицеров, так что я имел все основания выдвинуть версию, что преступник, если он просчитывал возможные действия тех, кто мог оказаться в доме во время кражи, мог предположить, что вы можете уговорить князя привлечь к расследованию сыщика. Причем, несмотря на то, что меня знают еще несколько офицеров, весьма маловероятно, чтобы кто-то, кроме вас, смог бы это сделать, как оно на самом деле и произошло.
— Но какой в этом смысл для преступника? — спросил я, — В конце концов, ваше участие привело к тому, что дело было раскрыто.
— Это мы сейчас с вами можем сказать, что дело раскрыто, а вчера вечером, когда я пришёл к такому выводу, положение было иное. Мы, как вы точно подметили, зашли в тупик. Но вы правы. Я тоже не мог понять, какая польза могла бы быть нашему преступнику от того, что вы уговорили его превосходительство обратиться ко мне. Снова факты не связывались друг с другом. Но помните, вчера я вам говорил, что если алмаз украден ради наживы, то преступникам очень невыгодна огласка.
— Да, помню. И наоборот, вы сказали, что, если их целью было скомпрометировать князя Вышатова, огласка весьма полезна.
— Совершенно верно. Но я не мог найти среди нашего круга подозреваемых тех, кому была бы выгодна компрометация князя или кто был заинтересован в крахе его фонда. И я принял за основную версию кражу алмаза с целью его продажи. И тут я обратил внимание на следующее. Алмаз должен был демонстрироваться во дворце в течение трёх дней. Потом его бы заперли в сейф или, что более вероятно, отдали бы на хранение в какой-нибудь банк. И из этих трёх дней преступники выбрали самый неподходящий момент для похищения.
— В каком смысле неподходящий?
— В том смысле, что похищение алмаза девятнадцатого создавало для них больше всего проблем. Девятнадцатого обер-камергер Долгоруков привозит алмаз, двадцатого, то есть сегодня, прибывают банкиры для оценки алмаза и подписания договора о займе, а двадцать первого алмаз продолжает демонстрироваться на пьедестале во время последнего бала. Никаких высоких гостей, никаких официальных персон. Что было бы, если то, что произошло девятнадцатого, случилось двадцать первого? Князь, конечно же, поступил бы также, принял весь удар на себя, но у похитителей был больше запас времени до того момента, когда правда могла бы всплыть на поверхность. Князю, возможно, вообще удалось бы скрыть это происшествие, хотя это и очень маловероятно. Он бы продал всё свое имущество и влез бы в долги, в конце концов обратился бы за материальной помощью к графу Демидову, своему будущему родственнику, но в любом случае не было бы опасности того, что о краже узнают уже на следующий день. А если выкрасть алмаз девятнадцатого? Практически стопроцентная вероятность того, что на следующий же день разгорится скандал, и, естественно, было бы организовано официальное или неофициальное расследование. А, как я вам уже говорил, расследовать это дело просто. Нам с вами было сложно действовать потому, что у нас срок был одни сутки и требование о соблюдении полной тайны. А тот же самый Листопадов разобрался бы с этим за неделю. Непосредственный похититель, Бехтерев, известен.
Разговорив его, как это сделали мы, узнали бы и о господине Филе — Филиппе. Выловить этого типа в кабаках при возможностях полиции — это дело техники. А через него выйти и на остальных участников шайки. Так что, если замысел преступников был сыграть на благородстве князя Вышатова, и они рассчитывали, что он не предаст огласке это дело, то красть алмаз надо было двадцать первого, а кража произошла девятнадцатого. Возникает вопрос — почему? Непонятно. И зачем им нужно было, чтобы вы имели возможность уговорить князя согласиться на расследование? Тоже непонятно. И вот тут-то я предположил, что преступники, наоборот, не хотели, чтобы вы присутствовали в Набережном дворце, когда там совершится кража. Ваше присутствие было совершенно не в их интересах, и вам поменяли дату в приглашении не с целью, чтобы вы присутствовали при краже, как я считал ранее, а с целью, чтобы вы ничего не узнали о ней. Тогда всё становится ясным и понятным. Кража была намечена на 21-е число, вам меняют дату в приглашении, и вы приходите на бал на два дня раньше. Двадцать первого за Бехтеревым по дому бегают другие офицеры, и князь, действуя согласно своему кодексу чести, сам того не желая, покрывает похитителей, а они тайно продают алмаз и получают свои деньги. Вот такая схема этого преступления сложилась у меня в голове.
