Теперь он тоже медленно поднимался, не желая возвращаться к свету.
– Мистер Бремен? Вы меня слышите? – пытался докричаться до него чей-то голос.
Джереми его слышал. Он открыл глаза – и тут же зажмурился от резкого белого света, а потом, прищурившись, посмотрел сквозь опухшие веки.
– Мистер Бремен? – снова повторил тормошивший его человек. – Я – лейтенант Берчилл, полиция Сент-Луиса.
Телепат кивнул – попытался кивнуть. Голова у него болела, а движения были чем-то ограничены. Он лежал в кровати. Белые простыни. Светлые стены. Прикроватные лотки и пластиковые принадлежности больничной палаты. Периферийным зрением Джереми видел задернутую занавеску слева от себя и закрытую дверь справа. Позади сидевшего на стуле лейтенанта полиции стоял еще один человек, одетый в серый костюм. Лейтенант Берчилл был массивным мужчиной с желтоватой кожей, чуть за пятьдесят. Бремен подумал, что он немного похож на Морли Амстердама, комика с одутловатым лицом из старого шоу «Дик Ван Дайк». Молчаливый мужчина за его спиной был моложе, но на его лице отражалась та же профессиональная смесь усталости и цинизма.
– Мистер Бремен? – еще раз спросил Берчилл. – Вы меня хорошо слышите?
Джереми слышал его хорошо, хотя у него сохранялось ощущение, что он находится под водой. И он мог видеть себя глазами лейтенанта Берчилла: из одеял и повязок выглядывал бледный и изможденный человек, левая рука в гипсе, голова перебинтована, под тонкой больничной рубашкой проступают другие бинты, заплывшие глаза окружены синяками, под марлей на подбородке и на щеке свежие царапины. В левую руку из капельницы поступает прозрачная жидкость.
Пациент закрыл глаза и попытался отвлечься от картины в голове полицейского.
– Мистер Бремен, расскажите нам, что произошло.
Тон лейтенанта не назовешь доброжелательным. Подозрение. Неверие, что этот хлюпик мог застрелить пятерых бандитов и самостоятельно посадить самолет. Интерес к тому, что сообщил о нем компьютер ФБР – профессор математики в колледже, черт бы его пробрал! – а также к умершей жене, поджогу и связи этого клоуна с Доном Леони из Нью-Джерси и его подручными.
Джереми откашлялся и попытался заговорить. Получился хриплый шепот.
– Где я?
Выражение лица Берчилла не изменилось.
– Что вы сказали?
Бремен снова прочистил горло.
– Где я?
– В Центральной больнице Сент-Луиса, – ответил полицейский и после секундной паузы прибавил: – Миссури.
Телепат попытался кивнуть, о чем тут же пожалел. Он снова заговорил, на этот раз не двигая челюстью.
– Не понимаю, – сказал лейтенант.
– Травмы? – повторил Джереми.
– К вам придет врач, но, насколько мне известно, у вас перелом руки и несколько синяков. Угрозы для жизни нет.
Второй детектив из отдела по расследованию убийств, сержант Кирни, думал: Четыре треснутых ребра, царапина от пули на одном из этих ребер, сотрясение мозга и внутренние кровоизлияния… Этому идиоту повезло, что он остался жив.
– После авиакатастрофы прошло около восемнадцати часов, мистер Бремен. Вы помните катастрофу? – спросил Берчилл.
Джереми покачал головой.
– Совсем ничего?
– Я помню, что обсуждал с диспетчерами выпуск шасси. Потом правый мотор стал издавать странные звуки… и больше ничего.
Берчилл пристально смотрел на него. Этот козел, скорее всего, лжет, но кто знает… Ведь кто-то всадил пулю 45-го калибра через фюзеляж прямо в двигатель.
Бремен почувствовал, как его накрывает болью, словно медленной волной, не желающей отступать. Под ее напором ослабли и телепатическая связь, и нейрошум больницы.
– Значит, самолет разбился? – спросил он.
Полицейский по-прежнему не отрывал от него взгляда.
– Вы пилот, мистер Бремен?
Джереми покачал головой и едва не потерял сознание от боли.
– Прошу прощения, что вы сказали? – переспросил лейтенант.
– Нет.
– У вас есть опыт управления легким самолетом?
– Не-а.
– Тогда что вы делали за штурвалом самолета «Пайпер Чаен»? – Голос Берчилла был ровным и безжалостным, как укол рапиры.
Бремен вздохнул.
– Пытался посадить его, лейтенант. Пилота подстрелили. Он жив? Кто-то еще выжил?
Худой сержант, стоявший сзади Берчилла, подался вперед.
– Мистер Бремен, мы уже зачитывали вам ваши права, и это снималось на камеру, но мы не уверены, что вы полностью отдавали себе отчет о происходящем. Вы знаете свои права? Хотите пригласить адвоката?
– Адвоката? – повторил Джереми. От лекарства, которое ему вливали с помощью капельницы, пред глазами все плыло, а телепатическая связь прерывалась. – Зачем мне адвокат? Я что-то сделал…
Сержант Кирни вздохнул, достал из кармана ламинированный листок и принялся монотонно зачитывать Бремену его права – в точности как в бесчисленных телевизионных шоу. Гейл всегда удивлялась – неужели полицейские настолько тупы, что не могут выучить эти несколько строк? – и говорила, что зрители уже знают их наизусть.
Когда сержант закончил и снова спросил, нужен ли Бремену адвокат, тот застонал и покачал головой:
– Нет. А остальные мертвы?
Мертвее не бывает, – подумал лейтенант Берчилл.
– Вы позволите мне задать вам несколько вопросов, мистер Бремен? – спросил детектив из отдела убийств.
Джереми закрыл глаза, что означало согласие.
– Кто в кого стрелял, мистер Бремен? – спросил лейтенант.
В кого. – Это был голос Гейл, пробивавшийся к пациенту сквозь туман.
– Я застрелил человека по имени Берт из его же пистолета, – сказал Джереми. – А потом началось настоящее безумие… Стреляли все, кроме пилота. Потом пилота ранили, и я сел за штурвал и попытался посадить самолет. Видимо, получилось не очень…
Берчилл посмотрел на своего коллегу.
– Вы пролетели больше ста миль на двухмоторном турбореактивном самолете с одним поврежденным двигателем, зашли на посадку в международном аэропорту Ламберт и почти посадили машину. Парни из диспетчерской говорят, что если б правый двигатель не отказал, все прошло бы гладко. Вы уверены, что раньше не летали, мистер Бремен?
– Удача, – ответил телепат. – Это все отчаяние. Я был один. Плюс управление там довольно простое, и есть автоматика.
Плюс память пилота каждую секунду десятичасового полета из Лас-Вегаса, – мысленно прибавил он. – Жаль, его не было рядом, когда он был нужен.
– Почему вы летели в самолете, мистер Бремен?
– Сначала, лейтенант, скажите, откуда вам известно мое имя?
