Упёрлась ладонью ему в грудь и отвернулась, сердце колотилось, как бешеное, в душе клокотали эмоции, а грудь сдавило от незаслуженной обиды. За что он так?
— Пусти, больно! — огрызнулась и надавила ладонью сильнее. — Какая тебе нахрен разница, хорошо мне было с ним или плохо?! Или что, обида гложет, что Рад меня уже трахнул, а ты нет? — выплюнула ему в лицо, вскинув голову. — Так давай, вперёд, чего ты?! Легко же принудить, да, особенно если в сознании целая толпа левых сущностей, которых только помани пальцем — сами лягут?! — я уже не контролировала себя, слова лились отравленным потоком, а перед глазами всё расплывалось от навернувшихся злых слёз. — Конечно, всем плевать, что у МЕНЯ в душе, чего МНЕ, настоящей надо! Давай, ну что же ты, завали прямо тут, на диване! — продолжала я издевательски, губы кривила язвительная усмешка. — Заодно отыграешься за всё, это же наверное так классно, отыметь собственную госпожу, да?! — последние слова я уже выкрикнула, с явными истеричными нотками.
Кажется, чердак основательно поехал. Кажется, я несла полную чушь. И, кажется, даже мои сущности поняли, что перегнула палку. В душе бушевал ураган, хотелось орать и бить посуду, от Мага и Императрицы доносились какие-то обрывки эмоций, Нулевой Аркан тихо хихикал на границе сознания, похоже, в открытую наслаждаясь моей шизофренией. Да пошли все!! Устала, как же устала… Я начала молча вырываться, наплевав на боль, кусая губы и удерживая судорожные всхлипы — нет уж, второй раз реветь на груди этого… мерзавца не буду!!
— Заткнись, дура, — грубо оборвал вдруг Шут с какой-то весёлой злостью, отпустил руку, но тут же крепко обнял за талию и железными пальцами сжал подбородок, не дав отвернуться.
И заткнул мой не в меру болтливый рот самым древним и действенным способом. Возмущённый возглас потонул в обрушившемся шквале ощущений, видимо, подогретом ещё и связью между нами. Губы как обожгло, сопротивляться напору Шута сил не осталось. Он целовал жадно, нетерпеливо, настойчиво, не позволяя ни минуты лишней задуматься, а что же, собственно говоря, происходит. Рен прижимал так сильно, что я чувствовала, как бешено колотится его сердце и не поняла, как так получилось, что мои пальцы запутались в гладких, жестковатых волосах. Я послушно отвечала с не меньшей страстью, злость, отчаяние, возмущение, облегчение, волнение и ещё чёрт-те сколько эмоций, и не понять, где моё, где Реана — всё это неслось в крови, превращая её в жидкий огонь. Время словно остановилось, мысли расплавились в гремучем коктейле Молотова, бушевавшем в душе. Никогда такого не было, когда Радимир целовал. И снова, снова это восхитительное ощущение, что я живая, что это всё — моё, пусть и такое неоднозначное. Шут… разбудил меня, что ли. Хотя — поступил сейчас, не спрашивая, хочу ли, да ещё перед этим обвинив неизвестно в чём, приревновав самым нелепым образом.
В себя привело чёткое осознание, что шустрая ладонь слуги уже ни разу не на талии, а нежно сжимает мою пятую точку, и… Стоп. В памяти вспыхнули свеженькие картинки, только с другим мужчиной. Рен хорош, по стопам шефа решил пойти! Воспользоваться моей невменяемостью! Нетушки, перебьётся. Откинула голову, сильно оттолкнула, пока Шут не опомнился, и вырвалась наконец из его рук. Не сказав ни слова, даже не посмотрев, резко развернулась и рванула к лестнице — он же сказал, на втором этаже спальни. Что бы мне подумать, что это его дом, и Рен здесь хозяин, несмотря ни на какую Печать, и ничего ему не мешает подняться за мной и закончить начатое. Ведь и ежу понятно, рано или поздно это случится. Так почему не сейчас, чёрт возьми?! Надо же доказать и себе, и мне, что не Радимир тут главный?!
Накрутив себя ещё больше, я резко раздвинула ближайшую дверь, зашла и, уткнувшись в собственный локоть, глухо всхлипнула, зажмурившись. Губы всё ещё горели от сумасшедшего поцелуя, в теле яркими искорками плавали отголоски недавно пережитого, а на душе было муторно. Неужели Шут такой же, как и Рад? Поймать, подчинить, сделать своей, невзирая ни на что? И к чему тогда все эти игры на грани? Приручить?.. Да ну что же такое, чем я заслужила подобное отношение?! Кое-как, наощупь, натыкаясь на мебель, нашла ещё дверь, к моему облегчению, за ней оказалась ванна. Я склонилась над раковиной, врубила холодную воду и плеснула в лицо. Надо прекращать истерики. Я же хорошо уживалась с Магом и Императрицей, в чём сейчас проблема? Умывание помогло, слёзы прекратились, а вода остудила горящее лицо. Как всегда, после всплеска эмоций, в душе воцарилась гулкая пустота, только во рту почему-то оставался горький привкус. От поцелуя?..
Судорожно вздохнув и шмыгнув носом последний раз, я закрыла воду и вытерлась, глянув в зеркало. Ну, красотка, физия зареванная, глаза красные, губы дрожат, и на голове не пойми, что. Криво улыбнувшись отражению, взяла с полки расчёску — вряд ли у Шута часто гости бывают, и ей кто-то пользовался, — и первым делом привела в порядок растрёпанную гриву, вернув ей родной, русый цвет. Но едва закончила заплетать косу, по связи пришла мысль от Реана. «Загляни в шкаф, там небольшой подарок для тебя. И… — пауза. — Спустись, пожалуйста, вниз. Около лестницы дверь, жду там».
Кто скажет, почему я не послала его куда подальше, а поспешила в спальню, смотреть подарок?!
Глава 12
Вообще, конечно, с моей стороны устраивать истерику некрасиво, как и бросаться теми словами, что в сердцах выкрикивала Рену в лицо. Эмоции — не самый лучший способ выяснить отношения, а выяснить их, похоже, давно пора. Но он тоже неправ, не зная, как на самом деле опасен для меня Радимир, и обвиняя в том, в чём я не виновата, даже не дав возможности объясниться. Так что, дорогая моя, берём себя в руки и идём мириться, в конце концов, нам придётся существовать под одной крышей, и дуться друг на друга, как дети, не поделившие песочницу, глупо.
Сделав пару глубоких вдохов и более-менее успокоившись, я наконец огляделась, рассматривая спальню. Низкая широкая кровать, застеленная белым шёлковым покрывалом с красной вышивкой — восточные мотивы, — большое окно во всю стену, с решётчатым переплётом, деревянные жалюзи, сейчас поднятые. На стенах — несколько миниатюр в китайском стиле, роспись по шёлку, если не ошибаюсь. По бокам кровати напольные светильники — длинные, прямоугольные, с плафонами из рисовой бумаги с росписью же. Стильно и уютно, мне понравилось. Шкаф нашёлся в противоположной стене — тоже с раздвижной дверью. Внутри, на плечиках, висело всего одно платье, и мои брови взлетели в удивлении. Про этот подарок говорил Рен? А как мой размер угадал?! И когда успел купить? Мои глаза сузились: милейшего Шута ждёт серьёзный допрос, больше я откладывать не намерена. Но сначала он извинится, и за поведение, и… за поцелуй тоже. А платье мне понравилось: из мягкого шёлка глубокого лилового цвета, с V-образным вырезом, драпировкой на юбке и тонким золотистым поясом. Строго и элегантно.
Внизу обнаружились босоножки в тон платью, и на полочке — чулки. Не удержалась, усмехнулась: это что, намёк? Ладно, посмотрим, но пока не выясню до конца, что происходит, никаких лишних движений. Сняла платье, переоделась: шёлк приятно холодил тело, наряд сидел отлично, только вот низкий вырез и открытая спина подразумевали, что под ним белья быть не должно. Несмотря на недавнюю вспышку злости, бросило в жар и дыхание участилось, при мысли, что… Рен увидит в этом. Ох, я такая женщина, однако, то бешусь, что представляю только сексуальный объект для мужиков, то млею от предвкушения, КАК будет смотреть на меня один конкретный представитель противоположного пола… Что со мной происходит? Почему бросает из крайности в крайность? И не обвинишь сущности, они вообще во всём этом безобразии принимают мало участия.
