— Нервные, блин, все стали! Если псих, так сиди дома! Или лечиться иди! — довольно агрессивно заявил мужик в сандалиях, поддернул сползающие шорты и растворился в толпе.
— Конец света близок, вот и волнуются люди, — сообщила интеллигентного вида бабуся.
Тут Глеб Аркадьевич бросил тележку и рванул туда, где мелькали светлые волосы Киры. Потерять ее в такой толпе ничего не стоит. Нет, теперь у него не оставалось никаких сомнений — мужчина спортивного телосложения в черной рубашке действительно следовал по пятам за семьей домработницы. Причем точно так же, как и сам Звоницкий, незнакомец не афишировал свое присутствие, но в отличие от Глеба вполне технично прятался за полками, стойками и рекламными баннерами.
Варвара Михайловна, Кира и Алеша выстояли небольшую очередь в кассу. Звоницкий заранее занял удобную наблюдательную позицию и видел, как семейство Костомаровых, порядком нагруженное пакетами с логотипом магазина, вышло на стоянку. Вскоре туда подкатило такси, и они уехали. А вот мужчина в черной рубашке неспешным шагом направился в том же направлении. Глеб пошел следом, раздумывая, что же теперь делать. Может быть, это простое совпадение? В Москве больше десяти миллионов человек. Мало ли, у кого борода. Ему никак не удавалось рассмотреть лицо незнакомца — как-то так получалось, что тот оказывался к ветеринару то вполоборота, то вообще спиной. В общем, борода оставалась единственной достоверной приметой. Кто этот человек? Что ему надо от Варвары Михайловны, Киры и маленького Алеши? Ведь улица, по которой он шагает, ведет прямиком к дому, где они проживают. Осталось пройти совсем немного — вон та подворотня, и начнутся новостройки…
Глеб отвлекся всего на секунду — бросил взгляд на экран телефона, чтобы заметить время: было начало десятого, но человек куда-то пропал. Что за ерунда?! Он повертел головой. Здесь совершенно негде спрятаться. Чахлые липы в скверике, скамейка и урна. В подворотню ни за что не сунется — ищи дурака! Если у типа с бородой преступные намерения и если он «срисовал» Глеба, что не исключено, так как навыками «наружки» тот не обладал, то подворотня — идеальное место для засады.
Глеб успел сделать всего два шага, как вдруг с ближайшего дерева прямо ему на плечи спрыгнул человек. Тип в черной рубашке оказался высок, но жилист и худ, и у Глеба было явное преимущество в росте и силе. Он приготовился к рукопашной, но бородатый злоумышленник вступать врукопашную не собирался — у него были другие планы. Мужчина в черном вдруг поднял правую руку — Звоницкий как завороженный уставился на открытую ладонь, — а левой нанес три коротких удара: в шею, плечо и грудную клетку Глеба. Собственно, это были даже не удары — так, тычки, но по телу ветеринара поползла странная слабость. Вначале похолодели ноги — Глеб хотел шагнуть, но не мог пошевелиться, потом налились тяжестью и бессильно повисли руки, а когда стало тяжело дышать, он повалился на колени, хватая воздух ртом. Самое жуткое, что ум его был совершенно ясен — ветеринар все видел, слышал, понимал — понимал, что его убивают. Прямо здесь и сейчас, в пыльном сквере с чахлыми липами. Вот только поделать ничего уже не мог.
Зато он успел хорошо рассмотреть лицо своего убийцы. Правильные, европейские черты лица, холодные голубые глаза, короткие темные волосы и черная бородка. Теперь Глеб Аркадьевич мог бы составить подробный словесный портрет незнакомца… вот только времени у него на это уже не было. И жизни оставалось немного — всего на пару вдохов. Он вдохнул — а выдохнуть уже не мог. Сердце затрепетало в груди пойманной бабочкой, пропустило два удара — и остановилось окончательно. Последней мыслью ветеринара Звоницкого оказалась строчка из песни: «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло…» И наступила темнота.
Глава 3
Сознание вернулось к Глебу внезапно — просто включилось, точно тостер или электрический чайник. Секунду назад ничего не было — и вот он, мир, снова на привычном месте. Все пять чувств подают сигналы. Зрение сигнализирует, что в лицо Звоницкому светит яркая лампа. Слух докладывает, что рядом жужжит вентилятор. Обоняние услужливо доносит запах больницы, а осязание дополняет ощущение холодка на голой коже. О вкусе и говорить нечего — во рту точно кошки побывали. Так, все ясно. Кажется, он в больнице.
Звоницкий поспешно сел — и тут же мир заиграл новыми красками. Все пять чувств «сменили пластинку» — во-первых, Глеб ударился головой обо что-то металлическое, раздался звон разбитого стекла, зловещее шипение, запахло паленым, осколки царапнули кожу, а свет погас, и воцарилась кромешная темнота. В ужасе ветеринар прижал руки ко лбу и услышал громкий, энергичный мат, из той разновидности, какую именуют «художественным».
— Он живой! Да вы что там… что ли?! Живого мужика, даже не разобравшись толком! А если б я его вскрыл?!
Зажегся тусклый свет под потолком, и Глеб смог наконец разглядеть, куда же он попал. Ветеринар сидел на металлическом столе посередине подвального помещения с зарешеченными окнами. Над его головой раскачивалась разбитая лампа. От кондиционера в углу тянуло морозом. Ряды оцинкованных столов, на некоторых с головой накрытые белым тела. Все ясно. Он попал в морг.
Рядом со столом стоял сутулый человек в несвежем белом халате. Глеб успел рассмотреть на эмалированном лотке скальпели, пилы, нечто, напоминающее коловорот, еще какие-то малосимпатичные инструменты и поспешно отвел глаза. Кажется, ветеринару очень повезло, что он очнулся именно в эту секунду, а не, скажем, минутой позже…
Глеб ощупал лицо — на лбу пульсировала боль и прямо под пальцами набухала шишка. Но в целом… Следовало признать, что в целом ветеринар чувствовал себя не хуже, чем обычно. Никакой противной слабости, одышки и прочего. А главное, сердце стучало сильно и ровно.
— День добрый, — несколько невпопад поздоровался он. — Где я нахожусь?
— Ночь уже, — мрачно отозвался мужчина в халате. — А находитесь вы в морге шестьдесят второй городской больницы.
— Ага! И как я сюда попал? На улице подобрали?
— Это мне неизвестно, уж извините, — пожал плечами патологоанатом. — Только привезли вас на «Скорой» без признаков жизни. И сразу ко мне. — Он вдруг хмыкнул: — Это вам повезло, что у меня сейчас очереди нет.
— А у вас тоже бывают очереди? — удивился Звоницкий, спуская ноги со стола.
— Представьте, бывают, — кивнул мужчина. — Если бы вы были в очереди не первый, я бы вас в холодильник положил. А там воздуху минут на пять, не больше. И температурка соответствующая.
— Да, повезло мне! — искренне порадовался Глеб, слезая со стола на пол. — Слушайте, у вас одежды какой-нибудь не найдется? Холодно очень. И немного льда — ко лбу приложить. А то гематома.
— Вы врач? — насторожился патологоанатом.
— Не волнуйтесь, я всего лишь ветеринар, — успокоил его Звоницкий. — И никаких претензий к вам не имею. Вы же не успели сделать мое… э-э, вскрытие. Вот если бы успели, тогда да.
— Ветеринар? — оживился доктор. — А у меня, знаете, бульдожка, «француженка», Мадлен. Родить скоро должна, жена за нее волнуется. Может, посоветуете чего?
