— Все хорошие люди пьют крепкие напитки, — между тем продолжала Вера. — Хемингуэй, например.
— Пираты. И дядя Вася, наш сантехник, — негромко произнес Глеб.
— А всякая либеральная мелочь и слизни всех мастей почему-то предпочитают давленый виноград. Наверное, у них кровь холодная.
— Вера! — не выдержал Звоницкий. — Ты же умная девушка. Откуда эта провинциальная чушь!
— Знаешь, — устремив колючий взгляд на Глеба, проговорила девушка, — тебя вообще-то здесь никто не держит. Не нравлюсь — проваливай!
Глеб подошел к ней, обнял и ткнулся носом в душистую макушку. Он уже знал, что выбритый на затылке знак был не свастикой, а какой-то мудреной кельтской вязью.
— Пусти! — сердито бросила Война, вырываясь из его объятий.
— Давай не будем ругаться, — вздохнул Глеб. — Ты же сама говорила, что жизнь слишком коротка. Просто мы с тобой слишком разные. Но пока мы не ведем разговоров на отвлеченные темы, мы неплохо ладим, верно? Лучше поговорим о чем-нибудь интересном? Например, о тебе.
— Нет во мне ничего интересного, — фыркнула Война. — Только профессия не бабская.
— Ну, почему же? У тебя очень интересный дом. Такой необычный…
— А! — оживилась Вера. — Это отец построил. Своими руками до последнего гвоздя.
— Какой он был? — Глебу не хотелось затрагивать болезненную тему, но Вера явно была не прочь поговорить об отце.
— Самый лучший мужчина на свете, — без малейших колебаний ответила она.
— Он был военный?
— Ага, — кивнула Вера. — Спецназ Минобороны, группа «Кречет». Ехали с охоты, джип перевернулся. Травма позвоночника, инвалидность. Его комиссовали. А для него работа и была жизнь. Понимаешь?
— Пожалуй, понимаю, — кивнул Глеб.
— Матери у меня давно нет, мы всегда вдвоем жили, сколько себя помню. Когда его парализовало, мне пятнадцать исполнилось. Он гордый был, не хотел ни от кого подачки принимать. Пенсия у него была неплохая, само собой… Но разве ж это деньги? Ему была нужна сложная операция, у нас такие не делают. Друзья ему половину суммы собрали, а больше никто не помог. Потом деньги, конечно, у нас появились, но было уже поздно. Время упущено, врачи сказали, сделать ничего нельзя. Знаешь, когда он умер, в первые дни я хотела… короче, за ним хотела. Но тут Томура сожрала эту дурацкую веревку, и пришлось тащить ее к тебе в клинику, потом уколы, процедуры всякие. Так что спасибо тебе, Глеб!
Девушка протянула ветеринару стакан с коктейлем, и Звоницкий кивком поблагодарил ее. Он не знал, что сказать. Да и о чем тут было говорить? Не успел он сделать глоток, как зазвонил его мобильный.
— Слушаю, — устало сказал Глеб.
— Шеф, это я, — прозвучал в трубке голос Яны Казимировой.
Глава 5
— Яна?! — заорал Глеб. — Яна, где вы? Куда пропали? Вас уже полиция ищет! Я тут всех на уши поставил!
— Глеб Аркадьевич, вы совершенно напрасно беспокоитесь. Со мной все хорошо, я просто решила уехать ненадолго, взять тайм-аут, — после небольшой паузы быстро пробарабанила Казимирова.
— Что взять?! — изумился Звоницкий. — Яна, вы в своем уме?!
— Со мной все хорошо, — настойчиво повторила девушка, — не перебивайте, пожалуйста. Я решила отправиться в путешествие. Кстати, в вашей клинике я больше не работаю. Хочу попробовать себя в другой профессии.
— Яна, в какой? — простонал Глеб Аркадьевич. — Вы же больше ничего не умеете!
— Не перебивайте! — уже раздраженно произнесла Казимирова. — Я должна сказать все, что нужно. Не ищите меня, шеф. И немедленно заберите заявление из полиции. Если захочу, я сама вернусь. Вам все понятно?
— Яна Андреевна, мне понятно только одно — вы явно не в себе, — отчеканил Глеб. — Похоже, у вас случился солнечный удар… А, сейчас ночь, значит, лунный. Что за бред вы несете? Я должен в это поверить?
— Я встретила мужчину, — голос Казимировой сделался тонким и стал отдаляться. — Мужчину всей моей жизни. Не портите мое будущее. Заберите заявление! Обещаете?
— Я подумаю, — пробормотал ветеринар. — Мужчина — это да, поздравляю, конечно… но только не забудьте, Яна Андреевна, чем закончились ваши предыдущие увлечения.
Драмы с «предыдущими увлечениями» разыгрывались на глазах Звоницкого, поэтому он знал, о чем говорил. Сначала Казимирова влюбилась в бывшего ассистента Глеба, которого тот выгнал за профнепригодность. Мерзавец начал с того, что подставил девушку, обвинив ее в воровстве, и Глебу стоило немалого труда разобраться в стуации. Вторая история получилась и того хуже — пытаясь утешить красавчика-радиоведущего, страдавшего от разбитого сердца после гибели возлюбленной, Яна угодила в самый центр спланированной операции спецслужб и едва не погибла. Да, было жестоко напомнить девушке об этом, но Глеб просто не мог иначе.
— А идите вы к бане, шеф! — воскликнула Яна вдруг, и связь прервалась.
— Что-то случилось? — спросила Война.
— Случилось, — вздохнул Глеб. — Моя ассистентка сошла с ума.
— Это рыженькая такая, на вид с «приветом»? — бесцеремонно уточнила Вера.
— До сегодняшнего дня она была совершенно нормальная, — покачал он головой, — не понимаю, что на нее нашло. Исчезла, никого не предупредив. Я на ушах стою от беспокойства, а она, как ни в чем не бывало, заявляет, что встретила мужчину всей ее жизни!
— А, это нормально. Бывает! — отмахнулась Война. — У меня, помню, пару лет назад тоже от одного парня «крышу» сорвало. А потом раз — и все, как будто от гриппа вылечилась. А ведь все могло кончиться очень плохо. Чего она хотела, твоя помощница?
— Чтобы заявление забрал, — ответил Звоницкий, — я ведь ее уже в розыск объявил.
— Серьезно? — удивилась Вера. — Девушки всего три дня нет, а ты уже в ментуру побежал? Она что, с нехорошими людьми водится, твоя рыжая?
— Можно сказать и так. — Глебу не хотелось посвящать Веру в подробности этой истории. — Послушай, я, пожалуй, поеду домой.
— Вольному воля! — пожала плечами Война. — Звони, когда будешь в настроении. Не факт, что я буду свободна, но все равно звони.
Пока Глеб зашнуровывал ботинки, Вера стояла, прислонившись к косяку, и наблюдала за ним со странным выражением.
— Что? — наконец не выдержал Звоницкий.
— Слушай, давно хочу тебе сказать… — Нерешительной Войну Глеб не видел ни разу. Значит, речь пойдет о серьезных вещах. — Твоя баба водится с очень нехорошими людьми.
— Моя баба? О ком ты?
— Блондинка с длинными ногами, похожая на испуганную овцу, — оскалилась Война.
Кажется, речь шла о Кире Костомаровой.
— А я думал, что ты — моя баба, — пошутил ветеринар.
