Малик отшатнулся и выронил нож. Теперь все силы террориста уходили только на то, чтобы зажать пальцами артерию, откуда фонтаном била кровь.
— Как киллер я новичок, — признался Звоницкий, зубами отрывая от рубашки полосу и старательно затягивая ее выше локтя — кровь сразу перестала течь. Зашивать, конечно, придется, но немедленная смерть ему не грозила. — Зато анатомию знаю на пятерку. Вена закроется, а вот артерия — вряд ли. Так что у тебя одна надежда — на спецназ ФСБ. Эти ребята обучены навыкам первой помощи и наверняка возят с собой аптечку. Так что, если они прибудут быстро, у тебя есть шанс провести остаток жизни в «одиночке». А если нет… в общем, я надеюсь, что они успеют.
И они успели. Правда, к тому моменту, когда спецназ ворвался в «ракушку», Малик был уже без сознания. Да и Глеб, честно говоря, держался на одном адреналине.
— Там заложник, — сказал он майору Кононенко, который вслед за парнями в сферах и бронежилетах вошел в гараж. — Алеша, сын Валерия Арапова.
Глеб еще успел увидеть, как парни сдвигают бетонные блоки, которыми был закрыт лаз в подвал. А еще он успел достать телефон и набрать номер:
— Кира? Это Глеб. Алеша жив, все в порядке.
Не слушая захлебывающийся голос женщины, Звоницкий нажал «сброс» и, блаженно улыбаясь, лег щекой на бетон. Все. Он сделал все как надо. Все-таки сегодня он был персонажем комикса. Иначе почему ему так фантастически повезло?
Эпилог
Звоницкого выписали из больницы спустя месяц. Руку ему все-таки починили, хотя для этого потребовалось несколько операций.
Майор Кононенко приезжал к Глебу в больницу. Говорил, как непрофессионально он поступил — поставил под удар постороннего человека (это о Фариде), рисковал жизнью заложника, вместо того чтобы сразу сообщить, где прячется террорист. Звоницкий слушал и улыбался, вежливо кивал. В конце концов, майор потерял терпение и выкрикнул:
— У него гараж был заминирован! Пятьдесят кило октогена! Вы хоть представляете, что бы там было, если бы он привел его в действие?! Вторая Хиросима!
— Как его самочувствие? — поинтересовался Глеб.
Дело в том, что Малик выжил. Спецназ действительно обладал нужными навыками, террористу вовремя оказали помощь, перелили кровь, и теперь Малик ждал суда в каком-то закрытом заведении, специально предназначенном для таких, как он.
— Швеция требует его экстрадиции, — ответил майор, утирая вспотевший лоб. — Он у них там супермаркет взорвал. И еще Новая Зеландия.
— Но ведь его не отдадут? — забеспокоился Звоницкий.
— Разумеется, нет! — заверил его майор. — Преступник такого уровня… Задержать его и судить — честь для нас. — Он покосился на Глеба и добавил: — И все же каждый должен делать свою работу. Вот я не пытаюсь лечить, к примеру, попугаев…
— Лучше не начинайте! — улыбнулся Глеб. — Жуткие твари, к тому же очень больно кусаются.
Кира Костомарова тоже навестила Звоницкого. С порога она бросилась ему на шею и облила пижаму слезами. Глеб в очередной раз поразился, как же она красива.
Алеша протянул руку и степенно пожал ладонь Глеба. Правда, здороваться пришлось левой.
Мальчик выглядел здоровым. Исчезли бледность, слезы по пустякам. К тому же ему остригли кудри, и Алеша больше не походил на хорошенькую девочку. Зайчик тоже был в полном порядке. Ковыряя носком кроссовки пол, мальчик признался, что хочет быть ветеринаром, как Глеб. Звоницкий едва не прослезился — все-таки с нервами у него было еще не очень. Алеша заверил, что будет учиться на ветеринара, вот только не здесь, а за границей, потому что они с мамой уезжают в Израиль.
— Кира, это правда? Но почему в Израиль?
— У мамы там троюродная сестра, тетя Фира, — ответила она. — Давно зовет нас в гости.
— Но вы же уезжаете навсегда? — Глеб все никак не мог поверить.
— Понимаешь, там… в общем, там лучшие в мире спецслужбы, — твердо сказала Кира. На прощание она поцеловала Глеба таким поцелуем, что он был вынужден присесть.
— Ты начинаешь новую жизнь? — любуясь Кирой, которая была ослепительно хороша в белом плаще и на высоких каблуках, спросил Глеб.
— Нет, продолжаю старую! — засмеялась молодая женщина. — Валера в тюрьме. Сидеть ему еще долго… но я все равно буду его ждать. Это я виновата в том, что случилось. Накануне я позвонила Валере и сказала, что ненавижу его за то, что он поставил наши жизни под удар. Вот у него и случился нервный срыв…
Звоницкий в очередной раз поразился причудам женской души и простился к Кирой навсегда. Алеша помахал ему на прощание.
— Когда станешь настоящим ветеринаром, помни, что для тебя всегда есть место в моей клинике, — сказал Глеб. И только когда мальчик вышел за дверь, запоздало сообразил — к тому моменту, когда Алеша исполнит свою мечту, Звоницкому будет в районе семидесяти… Ну и что?! Кто сказал, что жизнь заканчивается в этом возрасте?
Когда Кира с сыном вышли из палаты, в дверь робко заглянула Варвара Михайловна. Глеб приветствовал ее восторженным восклицанием:
— Дорогая, глубокоуважаемая Варвара Михайловна! До чего же я рад вас видеть!
Пожилая дама вошла, тревожно озираясь. При виде перевязанной руки Звоницкого она ахнула, и все смущение как рукой сняло. Домработница принялась перечислять народные средства, которые помогут в два счета. Когда госпожа Костомарова дошла до мумие с пометом тушканчика, Глеб не выдержал и расхохотался.
Варвара Михайловна подняла на него ясные голубые глаза и тихо спросила:
— Вы на меня не сердитесь, Глеб Аркадьевич?
— Разумеется, нет! — отрезал Звоницкий. — Правда, если бы вы мне сразу рассказали, в чем дело, то избавили бы меня от множества неприятностей. Например, от крайне познавательной экскурсии в морг…
— Глеб Аркадьевич, я не могла вам рассказать! Я всего лишь защищала свою семью. Пыталась защитить. Я искренне считала, что Валерий безумец и верить тому, что он рассказывает, нельзя. Когда он прыгнул на капот вашей машины…
— Кстати, зачем он это сделал? Я что, похож на Малика?
— Нет, он принял вас за одного из его подручных. Решил, что вы хотите похитить Алешу… — Глаза домработницы вдруг увлажнились. — Вы спасли его, дорогой Глеб Аркадьевич! Спасли моего внука! Я обязана вам по гроб жизни!
— Не надо по гроб, — испугался ветеринар.
— Вы можете требовать от нашей семьи все, что угодно! — с чувством проговорила Костомарова. — Мы перед вами в неоплатном долгу!
— Послушайте, вы ведь не собираетесь ехать вместе с Кирой в Израиль?
— Нет, — вздохнула пожилая дама. — Мы с Фирочкой не очень ладим. К тому же у меня еще Танечка и две внучки. Не могу же я их бросить!
— Очень хорошо! — обрадовался Глеб. — Тогда я прошу вас вернуться на прежнее место работы. Забудем все обиды, начнем с чистого листа. Ну как? Согласны?
