– Прекрасно можно ночевать, – спокойно ответила Ханна. – Страшно не будет, внизу есть здоровенная комната, можно всем в ней устроиться. Я видела много одеял, а сейчас дар показывает, что тут есть надувная кровать или что-то в этом роде. Стащим все, что найдем, туда, расстелим на полу, разложим диван и нормально разместимся. Вместе не так страшно.
– Ханна, а ты можешь поискать масло? – спросила я.
– Так вот же трюфельное есть, а вот бутылка подсолнечного.
– Нет, нужно не такое.
– А какое?
– Для пулемета.
– Почистить его хочешь?
– Ага.
– Ну я поищу. Раз есть машина, может, и масло найдется. У людей, которые живут в своих домах, обычно все что угодно найти можно.
– И надо устроить душ, как ты сказала. Позову девочек, стащим к подвалу все бутылки и придумаем, как там все устроить.
– А пулемет? Ты же им хотела заняться.
– Масла пока что нет, ты еще не нашла.
– Я быстро найду.
– Вот найди, тогда и займусь.
* * *
Вычищать и смазывать оружие – неженское занятие, не могу даже представить, каким образом его можно обставить привлекательно для мужчин. Наши избранники обычно избалованы вниманием и удовольствиями, много чего видели, иногда они настолько пресыщенные, что нужно наперед рассчитывать каждую мелочь, чтобы оставаться для них притягательной.
В нас это вбивали настолько основательно, что даже сейчас, грязная с ног до головы, в одежде, покрытой сомнительными пятнами, и с прической, которая забыла, когда видела нормальную расческу, я звенела и лязгала грубыми железяками, стараясь извернуться так, чтобы со стороны потенциальных взглядов показать себя в выгодном ракурсе.
От неженского занятия отвлекла ворвавшаяся Ханна. Впервые за все время изменив своей неописуемой иронично-безмятежной манере, фиалка почти выкрикнула:
– Альбина пришла в себя! Я хотела вколоть ей спек, а она вдруг очнулась! Быстрее, она тебя зовет!
Старшая воспитательница (если ее и правда можно так называть) выглядела плохо. Визуально я раньше давала ей индекс возраста примерно от двадцати до двадцати трех. В то утро, когда вытаскивала ее из Цветомобиля, планку можно было снизить приблизительно на единичку. Но сейчас она подскочила минимум до двадцати шести по нижней границе.
Мало того что осунулась из-за ранения, так еще и грязная, прическа свалялась. Если мы при любой возможности стараемся поправлять ущерб, наносимый внешности негативными обстоятельствами, то с ней все не так, ничем не может себе помочь.
Взгляд у Альбины усталый и не вполне адекватный. Я даже заподозрила, что Ханна уже успела вколоть ей оранжевую дрянь – особый наркотик Улья. При регулярном употреблении он наносит колоссальный урон как психике, так и организму. Но в некоторых ситуациях способен принести пользу, отключая сознание тяжелораненого человека и ненадолго подстегивая механизм ускоренного восстановления.
У нас как раз такой случай – ей необходимо и то и другое, а от одного раза привыкание не возникнет.
Присев рядом с Альбиной, я ухватила ее за руку и сказала:
– Сейчас вам надо выпить немного нектара. Он не совсем хороший, но такой же сильный, как тот, который нам давали в Цветнике.
Легонько сжав мои пальцы, Альбина приоткрыла запекшиеся губы и тихо произнесла:
– Не торопись. Мне надо много тебе рассказать.
– Вам нельзя много говорить.
– Не обращайся ко мне на «вы». Никогда больше не обращайся.
– Хорошо.
– Сколько времени прошло?
– Вот-вот наступит вечер второго дня. Вчера утром вы… то есть ты загнала машину в озеро.
– Озеро? Я не помню…
– Наверное, ты была без сознания в тот момент или плохо понимала, что делаешь. У тебя большая кровопотеря.
– Вы видели кого-нибудь?
– Нет. То есть да. Мы искали разные вещи в деревне и наткнулись на двух рейдеров.
– Они знают, где вы сейчас? – подобралась Альбина и нехорошо задышала.
– Их больше нет, они мертвые.
– Ты их убила?
– Не совсем, там долго рассказывать, но я в этом участвовала.
– Девочки все живы?
– В Цветомобиле погибли Рианна, Ким из второй группы и Инесса из фиалок. Ева, Мишель и Мириам из фиалок остались в машине, а ночью пришли зараженные. Мы не знаем, что случилось с Мишель и Мириам, их нет, нас нашла только Ева, догнала утром, а ее потом убили те рейдеры. Но с остальными все в порядке.
– Что с их телами?
– Рианна, Ким и Инесса остались в машине, я думаю, что до них добрались зараженные.
– А Ева?
– Мы ее похоронили.
– Как?
– Положили на землю и закопали песком из кучи.
– Цветы какие-нибудь?
– Орхидей не было, как-то не догадались, что можно положить другие. Но мы воткнули сверху крестик из палочек.
– Это место безопасное?
– Ханна считает, что да, и мне тоже так кажется.
– Доверяй Ханне.
– Я это уже поняла.
– Никого не отпускай. Объясни им, что возврата нет.
– Я пытаюсь это делать, и они сами все понимают, просто боятся себе признаться. Это пройдет, просто на них слишком много свалилось, они к такому не привыкли.
Альбина сжала пальцы чуть сильнее, ладонь ее затряслась:
– Элли, объясни им как следует.
– Я попытаюсь.
– Вы не все знаете про Братство, у них не хватит сил победить Азовский Союз. Слишком далеко на запад забрались, им нельзя так далеко отрываться от внешников, плохо воюют, они бандиты, а не солдаты. Но муры готовы согласиться на мир на своих условиях, об этом давно говорят. И Герцог на это пойдет, он не может защищать все свои стабы, ему не нужна эта война, нет выгоды. Элли, ты прекрасно знаешь, чем у нас принято расплачиваться с союзниками. Понимаешь?
– Ну уж нет. Платить мурам воспитанницами? Да это уже слишком…
– Элли, у Братства много лидеров, всех их надо как-то задобрить, все они знают о Цветнике, и все не против того, чтобы поднять свой авторитет любым способом. У них грязь и законы собачьей стаи, где каждый хочет быть главным вожаком, а вожак должен выделяться из толпы. Ты же знаешь, что жена-орхидея – это высокий статус, а вы, возможно, последние орхидеи. Объясни это девочкам, как следует объясни, возврата назад для вас нет, я почти уверена, что все закончится переговорами, где расплачиваться будут вами. Так принято.
Предположение было из таких, что я на время потеряла дар речи и смогла лишь кивнуть, в свою очередь, крепче сжав ладонь Альбины.
