– Ну да, бейсбольная бита.
– И ты такую хреновину называешь оружием?
– А разве нет? Если врезать по кумполу, мало не покажется.
– Что такое кумпол?
– Ты откуда вообще такая непонятливая взялась? Кумпол – это, в смысле, голова.
– Понятно. А вода у тебя есть?
– В кухне под столом две бутылки, – ответил Док и взволнованным голосом добавил: – Только не вздумай там открыть холодильник.
– Я знаю.
– Протупил я с этим делом, надо было сразу разгрузить, потом уже поздно. И если в тубзик надо, то иди в другую квартиру.
– Тубзик?
– Ну да, тубзик.
– Что это такое?
– Ну тубзик, туалет, сортир, в смысле. Там смывать нечем. Слушай, а правда – чего ты такая тугая. Ну, в смысле – непонятливая? Как тебя вообще зовут?
– Элли.
– Что, реально Элли?
– Ну да.
– Ничего так, прикольное имя. А ты откуда, вообще, взялась? Где живешь? Я тебя никогда не видел. Я бы запомнил, ты какая-то заметная. Ну, в смысле – странная.
– Это плохо?
– Да не, ничё так, странность – норма.
– Как может быть нормой странное? – спросила я, выходя из комнаты.
Мой вопрос не нуждался в ответе.
Надо срочно попить, начинает донимать нездоровая жажда, вот уже несколько часов я слишком интенсивно эксплуатирую дар и ничем его не подкармливаю.
Вода, увы, оказалась противно-теплой, но я носом вертеть не стала, отпила хорошенечко. А Доку скучно было сидеть одному, добрался до кухни, присел на одну из расшатанных табуреток и продолжил интересоваться моей личностью, перемежая это рассказами о своей нелегкой доле:
– Давно сбился со счета, сколько тут проторчал. Наверное, уже месяца два. Нет, это я слегка загнул, но полтора точно или чуть меньше. Последнего нормального видел недели две назад, думал уж, что здесь никого, кроме меня, не осталось. А может, и во всем мире…
– И где тот нормальный?
– Где-где… тупость спорол тот нормальный. Прикинь, он средь бела дня пытался на машине куда-то проскочить. Реально пытался, до того его припекло. Промчался резко мимо дома, а потом где-то рядом так же резко остановился. Ну ты понимаешь – со звоном, с грохотом, и «эти» заурчали так, что стекла затряслись. Типа, все как полагается. Из окна ничего не удалось рассмотреть, я только по звукам понял. Хана ему, в общем. А ты где сидела все это время?
Оторвавшись от бутылки, я нехотя ответила:
– В последнее время нигде не сидела, наоборот – очень много ходить пришлось.
– Да ты гонишь.
– Я никуда тебя не гоню, и вообще – это твой дом, как я могу хозяина выгонять?
– Зачем ты мои слова перевираешь все время?
– Ничего я не перевираю.
– Гонишь, это не в смысле выгонять, а, типа, в том смысле, что ты заливаешь.
– Да я не капли воды не пролила, что я, по-твоему, залила?
– Или ты издеваешься, или я говорить разучился, пока тут торчал…
– Проблема определенно не во мне.
– Заливать, это в смысле – ты врешь.
– Я говорю правду.
– Ага, а кто только что рассказывал, будто на месте не сидела? Вот я сегодня попробовал до магазина дойти, так чуть семнадцать раз не обделался. Там у зомбаков час пик, а еще мимо такой четкий урод прошел, что я прям завибрировал. Тебе нереально повезло, что не попалась, их с каждым днем все больше и больше. Слушай, – внезапно насторожился Док, – а они тебя не укусили?
Вопрос показался более чем странным и потому заинтересовал.
– А зачем ты об этом спрашиваешь?
– Ну как зачем? Сама понимать должна.
– Но я не понимаю.
– Ну если ты, типа, боишься, что меня покусали, могу раздеться. Раздеться?
– Избавь меня от такого зрелища, – поморщилась я.
– Ну да и ладно, попозже покажу.
– Попозже я тебе точно все что можно и что нельзя отобью, ты поаккуратнее со словами.
– Я, типа, шучу так.
– А я нет.
– Блин, да ты реально чокнутая, и глаза у тебя страшные. Это что, типа, линзы?
– Это, типа, глаза, – не удержавшись, я перешла на неестественную и явно вульгарную терминологию неожиданного знакомца. – Ну так что там с укусами?
– Элли, тут все охренительно серьезно, потому как если ходячие тебя цапнут, ты сама быстро станешь такой же.
– Почему ты так думаешь?
– Поверь почти медику – это вирус, болячка такая, а они разносят заразу. Держись как можно дальше от зомбаков, они могут тебя заразить. Один укус – и эта хрень потечет по твоим венам, там ведь слюна, кровь и все такое, набитое микробами, дойдет до мозга – и начнешь урчать.
Рассказывая это, Док все больше распрямлял плечи и даже перестал сутулиться. Должно быть, гордился своей ролью эрудита, просвещающего темную и глупую девчонку.
С трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, я покачала головой:
– Ты забавный и ничегошеньки не понимаешь.
– Чё это я не понимаю?
– Во-первых, не «чёкай» – это крайне дурной тон, у нас так выражаются только отбросы общества, это у них своеобразный опознавательный знак. И заодно, будь добр, словечки, наподобие «типа», убери из своего лексикона. Во-вторых, зомби бывают только в кино, которое мне никогда не показывали, но я наслушалась от других и знаю, что ты имеешь в виду. Да, это и правда зараза, но к тебе она не пристанет, пусть даже сто мертвяков покусают с ног до головы. Ты иммунный, не надо такого бояться.
– Иммунный?
– Ага, и ты, и я. Таких, как мы, в самых лучших случаях набирается не больше нескольких процентов, а все остальные ходят по улицам и урчат.
– Слушай, а ведь и правда что-то не так, ведь зомби урчать не должны. Они ни фига не дышат, я что-то такое слышал.
– Да забудь ты уже про зомби, это совсем другое, это уже не люди и даже не мертвецы, пусть даже их так называют, – это безмозглые, быстро изменяющиеся носители другой жизни, ими управляет что-то вроде паразита. Ну, вообще-то, это не доказано, там разные гипотезы есть, но не будем отвлекаться на теоретические разговоры. И да, вот давай возьмем твоих зомби. Если они не дышат, то как существуют? Как действует их метаболизм? За счет какого процесса они получают энергию для существования? За счет чего движутся? Просто пережевывая мясо? Но для переработки пищи требуется кислород, ведь человек – все равно что тепловая машина, в вакууме или в атмосфере без кислорода жить не сможет, в нас непрерывно поддерживается процесс расщепления углеродных соединений – что-то наподобие сжигания.
