— Не сейчас, — успокоил Иван. — Я позвоню.
— Отлично. Пока.
И она пошла прочь от него красивой, немного развязной походкой, из-за которой на нее оборачивались мужчины и ненавидели все проходящие мимо женщины.
Она была очень, очень красивой.
Глава 20
Володя Воронов заставил Сергеева везти его на предполагаемое место преступления.
— Да был я там! — возмущался тот.
И про себя посылал капитана ко всем чертям. Знал бы, что тот такой бестолковый, ни за что не стал бы просить его приехать.
— Был! Ничего, кроме недавно построенного здания, не обнаружил.
— А отделочные работы там на какой стадии? — поинтересовался Воронов, он даже не присел в кабинете Сергеева, сразу предложив тому прокатиться за город.
— Что? Какие отделочные работы? — прикидывался непонимающим Сергеев. — Знаешь, я не прораб! Здание пустое. Никого нет.
— А кто-нибудь его охраняет?
— Что?
— Охрана у построившегося здания имеется?
— Не видел я там никого, Володя! — надрывался Сергеев, ругая уже себя, что не уточнил. — Пустое здание. На двери замок.
— А как же вы вошли?
— С черного хода. Дверь просто подперта кирпичом была. Внутри пусто. Уверяю.
— Ну так же не может быть, Глеб. Должен же быть там хоть какой-нибудь сторож. Посуди сам… На много километров никого. Там это здание по кирпичу давно бы растащили. Должна была быть охрана. Должна! И вообще, ты узнавал, кому принадлежит это здание?
Сергеев аж хрюкнул от возмущения.
— Умный, да! Когда мне было узнавать?! Ко мне явился убийца с признательными показаниями. Я тут же оформил явку с повинной. Выехали на место преступления и…
— И оказалось, что никакого места преступления нет. И трупа нет. А налицо у нас что? Правильно, самооговор. Резонный вопрос возникает: зачем?
И Воронов про себя отметил, что это уже второй человек за время их поисков, который вроде и убил, и признался, а объяснить ничего толком не может. Кто следующий?
— Дал бы ты мне с ним поговорить, Глеб.
— Не могу. Я вызвал к нему доктора. Тот дал заключение: сильнейшее нервное истощение.
— Во-о-от! — протянул назидательно Воронов и палец вверх поднял. — А в таком состоянии чего не привидится. Может, мертвая любовница ему в снах являлась, а? Что он говорит? Где он пробыл все это время?
— Ой, лучше тебе этого не знать, — сморщился Сергеев. — Он такую околесицу несет!
— А точнее?
— Что он будто на цепи где-то сидел в каком-то подвале. Что на голову ему шапку шерстяную надвинули. И у него дико чесалось лицо. Бред, Володя! Такой бред! Психиатр говорит, что это может быть одним из признаков нервного расстройства. Ощущение того, что у тебя чешется все тело, или лицо, или руки.
— И все же… — Воронов глянул за окно. — Погода благоприятствует. Давай съездим…
И вот они уже пятнадцать минут как приехали на место. Сергеев даже из машины не полез. Крикнул ему в спину, что, если Воронову надо, пусть он сам тут бродит.
— Я уже тут нагулялся. Подремлю…
И Глеб Сергеев откинул водительское кресло, надвинул на глаза кепку и сделал вид, что дремлет. На самом деле ему было жуть как интересно: чего сможет найти хваленый капитан Воронов, чего он сам не нашел?
Для начала капитан Воронов ходил взад-вперед перед запертым снаружи зданием. Постоит, посмотрит на окна и двери и снова принимается ходить. Потом на корточки присел перед оттиском автомобильных колес. Даже рулетку достал из кармана и замер какой-то произвел.
Зачем?! Сергеев чуть не рассмеялся в голос, наблюдая за ним исподтишка. Ясно же, что это оттиск колес строительной техники, оставленный тут неделю назад, а то и больше. Дождей не было дней десять-двенадцать. Оттиск оставлен в рыхлой вязкой почве, предположительно, сразу после дождей. Потом все время морозило. След застыл.
Зачем его мерить? Зачем возле него сидеть десять минут? Целых десять минут!
Ладно, со следом закончил, пошел вокруг здания круги нарезать. Потом внутрь проник тем же самым путем, что и они утром, — через черный ход. И пропал, мать его! Ну час точно его не было. Сергеев уже без притворства задремать успел. Очнулся, потому что промерз до костей. Тут же, проклиная свою экономию, завел машину, включил печку на полную мощность. И пока не согрелся, из машины не полез.
Спотыкаясь на подмороженных кочках, он обошел здание, остановился возле открытой двери черного хода. Минуту подумал, потом шагнул внутрь и громко крикнул:
— Эй, Володя! Ты здесь?
Тишина…
Сергеев занервничал, глянул себе за спину в дверной проем, сквозь который был виден частокол некрасивых деревьев. Он терпеть не мог лес поздней осенью — голые костлявые ветки, серо, неуютно. И Воронов еще затих. Не откликается. А они тут вдвоем! А вдруг…
— Капитан! — заорал что есть мочи Сергеев. — Ты где?
Над головой Сергеева раздались тяжелые шаги, голова Воронова свесилась с перил лестничного пролета второго этажа.
— Ты чего орешь-то, Глеб? Пугаешь! — произнес он со вздохом. — С тобой все в порядке?
— В порядке, в порядке, — проворчал тот, боясь признаться себе, что никогда еще не был так рад Воронову, как сейчас. — Ты чего там, уснул?
— Нет. Искал я.
— Чего искал? Труп? — фыркнул Сергеев с издевкой.
— Подтверждение слов Богданова Александра. — Голова Воронова исчезла.
— Нашел?
— Кое-что есть, — крикнул он откуда-то издалека. — Иди сюда, Глеб.
Сергеев нехотя двинулся по узкому коридору, прошел через просторный пустой холл, поднялся вверх по лестнице. Воронов стоял в самом дальнем конце коридора возле распахнутой двери пустой комнаты.
— И что тут? — Глеб шагнул внутрь, огляделся. — Пусто.
— На первый взгляд будто бы да. Но… — Воронов прошел к окну, провел пальцем по подоконнику. Показал ее Глебу. — Пыли нет!
— И что? Кому тут пылить-то? — спросил он без былой уверенности в голосе.
— В других комнатах есть. А в этой нет. — И для наглядности Володя присел на корточки и провел чистым носовым платком по полу. Платок остался чистым.
— И что? — все еще настырничал Сергеев. — Нет пыли. Может, комната была плотно закрыта и…
— Пыль есть везде, Глеб. Везде, кроме этой комнаты, коридора и фойе. То есть там, где предположительно лежали ковры и стояла какая-то мебель. Богданов же утверждал, что на первом этаже имелась стойка администратора. Так?
— Вроде.
— И столики журнальные стояли перед диваном и креслами. Так?
