— Так, сейчас ты согреешься. Чаю попьем с тобой и поедем навещать Сизого. — Он потащил с плеч Витька промокшую куртку, приговаривая: — Ты молодец, пацан! Ты такой молодец!
Воронов глянул на дверь. Та чуть приоткрылась. И четко держала зазор сантиметров в пять, не распахивалась.
— Кто там? Вань, ты?
— Так точно, товарищ капитан! — Пунцовая от смущения физиономия Ивана высунулась из-за двери. — Я с докладом. Это срочно!
— Заходи.
Иван вошел. Ботинки тоже мокрые, отметил Воронов. Всем сегодня досталось от непогоды. Всем, кто хоть с десяток метров пробежал по улице.
— Что у тебя? — Он кивнул на бумаги в руках у лейтенанта.
— Здесь справка из части, в которой служили эти двое.
— Сидоров и Колчин? — уточнил Воронов.
— Так точно, товарищ капитан. Они служили вместе. Там, судя по всему, и подружились. Их часть командировали в горячие точки. Эти двое никогда не отказывались. По словам командира, даже проявляли инициативу. Им шли навстречу до тех пор, пока… А я могу говорить при нем, товарищ капитан?
Иван кивком указал на Витька, который обхватил озябшими руками большущую чашку, ожидая, когда закипит чайник.
— Говори. Это свой человек. — Воронов подхватил закипевший чайник, влил кипяток себе в чашку и Витьку, швырнул туда по пакетику. — Он важный свидетель. Помог раньше. Помог и сегодня. Чай будешь?
Ваня отказался.
— Говори!
— В общем… В одной из командировок произошло ЧП. В селении в момент зачистки пропала девушка. Молоденькая совсем. Командир части говорит, что ей даже семнадцати будто не было. Тихой была, скромной. Мужчин сторонилась. Ее долго искали. Думали, что боевики увели ее в горы при отступлении. Хотя девчонка была дочкой уважаемого с обеих враждующих сторон человека. Ее, мол, боевики тронуть не могли. Но факт оставался фактом — девушка пропала.
— Ее нашли?
— Да. Спустя неделю. Военные уже вернулись в часть, когда это случилось.
— Мертвую? — Голос у Воронова сел, он покосился на Витька.
Но тот, кажется, их почти не слушал. Насыпал сахар в чашку, отрезал лимон, считал печенья на тарелке. Делил между собой и Вороновым.
— Да. — Иван все же понизил голос почти до шепота. — Девушка была зверски изнасилована. И ей…
— Погоди, угадаю! — перебил его Воронов, сев на край своего стола с чашкой горячего несладкого чая. Он прихлебывал его, даже не чувствуя вкуса. — Девушке перерезали горло?
— Так точно, товарищ капитан. Девчонку нашли с перерезанным горлом, зверски изнасилованную.
— И что селяне?
— Селяне списали все это на боевиков. Их почерк! Отец объявил кровную месть и все такое, но… — Ваня встал спиной к Витьке, ему казалось подозрительным его напускное равнодушие, пацан точно слушал. — Но командир части утверждает, что среди солдат ходили всякие разные слухи.
— Какие?
— Что девчонка эта будто с Колчиным близка была. Еще по прошлой командировке. Ее с ним видел кто-то, и не раз. И в момент зачистки, когда из селения выкуривали боевиков, Колчина никто не видел.
— Опа! — Воронов прищурился. — А вот скажи мне, Ваня, чего это командир части таким откровенным сделался, а? У них ведь, у военных-то, в принципе, как и у нас, сор из избы не принято выносить. А тут вдруг полный расклад. С чего?
— Товарищ капитан. — Ваня вздохнул с улыбкой. — Он же не со мной откровенничал, а с товарищем моим давним. Который сейчас в их ведомстве приличный пост занимает. Вот поэтому мне и удалось так быстро разжиться сведениями. Да еще разговор правильно надо было начать. А мой знакомый в этом деле ас!
— И начал твой знакомый с серийных убийств в нашем городе, так?
— Так точно, товарищ капитан. С них. И с того еще, что Колчина подозревают в совершении ряда мерзких преступлений.
Тут Иван замолчал и обернулся. Витек сосредоточенно макал печенье в горячий чай, затем клал на язык и, с наслаждением прикрывая глаза, проглатывал. Но все равно что-то было не так. Ощущалось в нем какое-то притворство. Слишком сосредоточенным выглядело его чаепитие.
— Так вот что еще сообщил командир части, в которой служил Колчин и Тимофей Сидоров. Думаю, это тоже важно, товарищ капитан, — очень тихо произнес Ваня.
— Ну, — поторопил его Воронов.
И с сожалением заглянул в чашку. Высадил триста граммов пахучего несладкого кипятка под названием чай, даже не заметив.
— Командир части, запросив личные дела из архива, обнаружил преинтереснейшую деталь, товарищ капитан.
— Ну же, Ваня! — Воронов с грохотом поставил чашку на стол.
— Родители Колчина друг за другом умерли от онкологии, когда ему было девятнадцать. Лекарство. Помните?
— А то! — кивнул Воронов.
— И еще… Оказывается, Колчина призвали в ряды вооруженных сил прямо со студенческой скамьи. Учился наш рядовой на кого бы вы думали?
Голос у Ивана завибрировал, предвкушая развязку. Но Воронов его обломал. Оборонил с кивком:
— На зубного техника? Или на зубного врача? Или ортопеда-стоматолога? Я угадал?
— Ну, товарищ капитан! С вами прямо неинтересно! — скуксился Ваня и отступил на пару метров.
— Я угадал?
— Так точно, — со вздохом проговорил лейтенант. — Колчин учился в медицинском колледже. На зубного техника. Но не доучился. Выгнали.
— За что?
— Еще не успел узнать. Но это ведь отвечает на наши вопросы относительно той самой вещицы, которую ребята нашли под телом пострадавшей Богдановой.
— Отвечает. Да, — с задумчивым кивком ответил Воронов. — Отвечает на вопрос, кто сделал? А вот из чего? Откуда злато-серебро у Колчина?
— От покойников, — вдруг нарушил повисшую тишину ломкий подростковый голосок Витька.
— Что?!
Воронов с Иваном резко обернулись к подростку. Тот по-прежнему сосредоточенно размачивал печенья в чае и с наслаждением их уминал, лишь изредка запивая.
— Что ты сказал, Витя? — Воронов слегка склонил голову к левому плечу. — От каких покойников?
— От тех, которых он сжигает, этот мужик. — Щеки у мальчишки раздулись от угощения. Он поднес чашку ко рту. — Ща. Ща, я допью.
Они подождали, пока он прожует, проглотит, запьет. По-прежнему не сводя с него глаз.
— Давай, Витя! — чуть прикрикнул на него Воронов.
А Иван покачал головой. Не зря ему казался показным равнодушный вид паренька. Уши грел, и еще как!
— Золото этот мужик берет у покойников, которых сжигает, — повторил Витек, допив чай и доев печенья. — Сизый сказал. Кто-то из его знакомых или знакомые его знакомых рассказывали, что мужик мутный. Будто кто-то спохватился из родственников, вспомнил, что у помершего полный рот золотых зубов был. Пригласили будто этого, ну, который мертвых режет…
