— Лаборанта?
— Ага, его самого, — тепло улыбнулся убийца. — Он все обо мне знает. И помогает, поставляет тела.
— Тела?
Она говорила теперь громко, гораздо громче, чем требовалось. Шум стал слышнее. Это шаги нескольких пар ног. Ее спасут, точно спасут! Она не сгорит.
— Тела. Приходит к нему такая курица, которая с кем-то накосячила с перепугу, плачет, боится, что заразу подхватила. Тимоша мне ее показывает. Если я одобряю, он дает ей ложные результаты и на меня сливает. А я уже помогаю излечиться. Сначала обещаю лекарства по дешевке, а потом дарю полное отпущение грехов.
— А почему они о тебе никому не рассказывали? — Она вспомнила разговор с Вороновым. — Ты не велел?
— Одно из главных условий моей предполагаемой помощи — полная конфиденциальность. Иначе никак. Они обо мне никому и ничего не могут рассказать, иначе как я смогу продать подешевле дорогостоящее лекарство? Они слушались. Мечтали обо мне втихаря и слушались! — Он подмигнул. — Тебя не мог обмануть, честно. Ты не такая. Не моя. Люблю покорных, податливых, нежных, шепчущих. Ты горластая, сильная. Брр, не женщина, а локомотив. Как Танька Тимохина.
— Кто это?
Шум за дверью оборвался. Или ей показалось и там и не было никого, или спасители уже у цели.
— Танька? Была одна такая тварь, с другом моим Тимошей мутила. Познакомились, когда она анализы сдавала. Здоровая была! А потом, сука, начала что-то подозревать. Мозг ему стала промывать. Так я взял ее и заразил гепатитом. Нарочно, чтобы не лезла куда не надо и о чем не надо не расспрашивала. Тимоша с ней сразу после этого завязал, все вроде утряслось. А она в больничку легла, и там ей диагноз выкатили. Она к нам с разборками. Залетела сюда ко мне, как раз когда я тряпки кое-какие жечь собирался. Пришлось ее по отлаженной схеме вечерком чесануть по горлу в темном переулке. Тимоша сначала обиделся. Потом, правда, понял, что выхода не было. Ты не смотри на меня как на извращенца. Обычный я, Арина! Просто такая у меня зависимость. Как у алкоголика, как у наркомана. Зависимость от наслаждения. Не смотри на меня так, Арина, — закончил он ласково и снова взялся за каталку. — Ты приляг, детка, приляг. Все равно ведь не убежишь. Тебя и ноги держать не смогут: Тимоша постарался, вкатил хорошую дозу.
Она не поверила и спрыгнула с каталки. Нет, это ей показалось, что спрыгнула. На самом деле просто свалилась кулем на серый бетонный пол. А встать действительно не смогла. Просто валялась и скулила от ужаса, слабости и холода.
— Вот тварь! — тихо воскликнул мучитель и больно пнул ее ногой раз-другой под ребра. — Сказал же, не поверила! Возись с тобой!
Он бесцеремонно сцапал ее, поднял с пола, делая невероятно больно ее ребрам, голове, потому что придерживал за волосы, и швырнул на каталку.
— Вот так. Еще раз свалишься, поволоку за голову, — пообещал он.
Достал из кармана ключ, вставил в замок двери, повернул несколько раз, распахнул ее шире, чтобы не задевать. Схватился за каталку, толкнул ее впереди себя и…
И потом все и произошло.
Тесное помещение наполнилось топотом, криками. Люди в масках — много людей — орали, лязгали оружием, приказывали:
— Лежать, не двигаться! Руки за голову!..
Арина корчилась на каталке, пытаясь, как могла, прикрыть наготу, и рыдала. В полный голос, с удовольствием. Еще никогда слезы не приносили ей такой радости и облегчения. Никогда…
— Все хорошо, Арина Сергеевна, все хорошо. Не плачьте, пожалуйста. Эх, дуреха вы какая, а! Эх и дуреха…
На нее легло что-то шерстяное и теплое, то ли одеяло, то ли плед. И следом сильные руки подхватили ее и понесли, укутанную, как ребенка.
Потом был Сашка, оглушительно воющий ей на ухо, что она непутевая дура и что он ее любит сильно-сильно. И что не дай бог она еще когда-нибудь!.. Хоть раз попытается во что-то такое ввязаться! Дура непутевая!..
Потом была больница, куда ее отвезли прямо в одеяле, где ее осмотрели, накололи уколов и отпустили домой. Хорошо, Сашка успел из дома вещи привезти. А то бы снова пришлось в одеяле ехать. А это как-то неловко, учитывая, что домой их вез сам капитан Воронов.
— Если бы не он, Аришка, тебя бы точно не спасли, — шептал ей Сашка на ухо в дороге. — Он такой молодец! Не позволил штурма, пока этот урод дверь не открыл. Говорит, ничто не помешает ему ей горло перерезать, если мы начнем дверь ломать. Ему, мол, терять нечего. Господи, спасибо тебе! Аришка, ну что же ты такая дура-то у меня, а?! Зачем ты туда одна-то сунулась?!
— Хотела позвонить тебе, а телефон, как всегда бывает в нужных случаях, сдох. А лаборант мне вкатил что-то, я и отключилась прямо в кабинете забора крови. Ничего не помню!
— Лаборанта мы взяли, — отозвался с водительского сиденья Воронов. — Он все рассказал. Дал признательные показания. И про вас тоже. Он вас отключил инъекцией, и через запасной выход с подельником вывели под руки. У них выход прямо из кабинета на улицу. Погрузили в багажник машины, она всегда у них наготове стояла. Довезли до крематория, там совсем рядом. И спрятали в неработающем холодильнике, чтобы ночью…
Воронов запнулся. Выговорить то, что собирались сделать с Ариной эти двое, было трудно.
— Он мне все рассказал, — отозвалась Арина, прижимаясь к мужу. — Про свой первый раз.
— Мы о нем знаем, — кивком подтвердил Воронов. — И про все их фальсификации с результатами анализов. Не все девушки клевали на их наживку. Некоторые пересдавали в других местах для верности. Но те, что клюнули, погибли. Сволочи… Как земля носила…
Остаток пути до дома, где жили Богдановы, они проделали молча. Или почти молча, если не считать слабого шепота Арины, обещающей мужу родить маленькую-маленькую девочку, сильно похожую на нее. Как он и хотел…
Воронов все слышал, хотя и усиленно старался выглядеть глухим. Высадил супругов у дома, пообещал не сильно досаждать с допросами, простился и поехал домой.
В дороге ему позвонил полковник, поздравил с завершением сложного дела. И намекнул на досрочное получение очередного звания.
— Я не понял, ты не рад, что ли? — возмутился полковник.
— Почему? Рад. Устал просто. Вымотался, — не соврал Воронов.
— Аа-аа, ну бывай тогда, без пяти минут майор. Завтра-то не сильно торопись, выспись. Бывай… И это, Володь, ты это… Радуйся уж как-нибудь убедительнее…
Полковник простился. Володя со вздохом швырнул телефон на соседнее сиденье.
Рад он. Конечно, рад. И что убийца пойман со своим сообщником. И что у Богдановых все наладилось, хотя пройти им пришлось ого-ого через что! И званию он рад, конечно. Но с пустотой в душе, которая его всегда накрывала в таких вот случаях, он ничего поделать не мог. Ничего! И девочек погибших вернуть не мог. И слезы высушить на лицах их родных — тоже. Это всегда перевешивало все его радости. Всегда…
