— Артиллерия правого борта… — воззвал он, словно дикий охотник, наконец нашедший неуловимую жертву, — огонь!
Вдоль корабельного хребта пробежала дрожь, которая ощущалась даже на платформе мостика, где стоял трон Адиссиана. С нижних палуб донеслись раскаты далекого грома.
«Некротор», изображенный на их гололите, исчез в беззвучной вспышке взорвавшихся пустотных щитов. Его слабая защита исчезла за считанные секунды, не выдержав нагрузки, хотя от силы четверть бомбардировочных пушек «Харибды» успело ударить в цель. Абляционная броня сдалась без борьбы, и гигантские крейсерные топливные баки взорвались, запустив цепную реакцию, которая сперва разорвала корабль надвое поперек хребта, а затем уничтожила его полностью.
Обломки корабля долетели до самой «Харибды», но щиты боевой баржи поглотили удары.
Один убийственный залп. Им потребовалось несколько секунд.
Адиссиан с мрачным удовлетворением откинулся на спинку трона.
— Мы — убийцы миров, — процитировал он старую флотскую присказку. — Мы — странники неукрощенных морей.
Глава 32
Закалённые
Боевая баржа «Харибда», Игнеум
В Игнеуме шло собрание.
Последний раз Погребальный Огонь собирался так в Пепельном квартале на Макрагге. Шестьдесят шесть братьев стояли лицом друг к другу у широкого круглого стола. Возможно, здесь собрались последние Саламандры. Именно в их руках лежали судьбы примарх а и легиона.
Напоминания о его былом величии свисали с купольного потолка гигантского зала или стояли в глубоких альковах за мерцающими, почти не различимыми интеграционными полями.
Это были знамена и штандарты со всех важных битв: от славного Антема до позорного Истваана. «Харибда» была не только гигантским пустотным хищником, но и хранилищем реликвий. Они многое потеряли во время резни, и целые племена, возможно, никогда уже не вернутся, но небольшую часть напоминаний о той битве Игнеум сохранил.
Устраивать конклав казалось странным, но в то же время правильным. Было вполне возможно, что нынешние события станут последними в истории Саламандр и что шестьдесят шесть воинов на борту «Харибды» будут единственными их свидетелями.
Они надеялись, что это не так, что были и другие выжившие — быть может, в Герионовой глуби или в других аванпостах. Если Ноктюрн еще стоял, то, возможно, найдутся и новобранцы, которые подхватят горящий клейменной прут из рук павших. А с примархом… Теперь многие осмеливались надеяться. Нумеон дал сынам Вулкана то, чего им не хватало с того момента, как бомбы начали падать на грязную землю, где они потерпели свое страшнейшее поражение.
Надежду.
Но пока гигантский гулкий зал наполняли лишь слова о выживании.
— Нет, брат, — сказал Нумеон. — Он знают, что мы здесь и кого мы везем. Это только начало.
Ксафен нахмурился:
— Я думал, мы уничтожили «Некротор». Неужели мне привиделись и зрелище их железных костей, разбросанных на пустоте, и сама битва?
— Он был лишь авангардом, брат, — пояснил Зитос. — За ним, несомненно, последует флот.
Ксафен что-то горько пробормотал под нос, все еще злой из-за того, что пропустил бой с Гвардией Смерти, но вынужденный согласиться.
Еще не все системы «Харибды» восстановились после атаки. Пустотные щиты работали не в полную силу, жизнеобеспечение и бортовые орудия работали на базовом уровне. Как только включились плазменные двигатели, корабль тронулся в путь. Полет сквозь пустоту шел медленно, но Зонн еще не закончил с ремонтом и был единственным легионером на «Харибде», который не присутствовал на конклаве. Как только он починит варп-двигатели, им представится еще одна попытка прорвать беспокойную завесу Гибельного шторма, но сперва Ушаманн должен был тщательнее подготовить Цирцею.
— Я видел Гвардию Смерти в пламени, — сказал Вар’кир.
— Охотники идут по нашему следу. — Ушаманн фактически подтвердил его слова. — Гигантский корабль… Тяжелый, медленный, но неудержимый.
— И что же нам делать? — спросил Гарго. — Им нужен Вулкан, как мы теперь знаем.
Все взгляды обратились к Нумеону, к которому стали питать еще большее уважение с тех пор, как разнеслись слухи о том, что произошло на грузовых палубах.
Нумеон кивнул:
— Даже если они не верят, как мы, что наш отец жив, они не смогут устоять перед искушением заполучить его голову.
Зитос заметил, что Вар’кир опустил глаза при утверждении, что Вулкан жив, несмотря на то что лежит в гробу, но решил ничего не спрашивать. Пока что было важно только одно: Нумеон опять с ними.
— «Харибда» — сильный корабль, а Адиссиан — достойный капитан, но она стара и с целым флотом не справится, — ответил Гарго. — Гвардия Смерти между тем упорна. Они почуяли запах добычи и отступать не намерены.
— Будем надеяться, — бросил Ксафен, но большинство собравшихся не разделили его неуместную воинственность.
— Как бы мы все ни жаждали мести, война с ними не в наших интересах, — осадил его Зитос. — Если нас действительно преследует левиафан, каким описал его Ушаманн, нам следует избегать битв.
— Согласен, — сказал Вар’кир, и многие закивали.
Саламандры никогда не уклонялись от боя, если их призывали, но они давно избавились от самоубийственных наклонностей.
— Если нам нельзя с ними сражаться, следует убежать вперед и надеяться, что следующий полет сквозь шторм окажется более удачным, — высказался Нумеон.
— Хочешь бежать до самого Ноктюрна? — спросил Зитос.
Нумеон улыбнулся, но в улыбке не было тепла.
— Я готов хоть на животе ползти, если это поможет добраться домой. Вся моя натура этому противится, но да, нам придется бежать от собак Мортариона. И можете не сомневаться, они действительно собаки. Их бросили здесь, оставив искать легких побед. Нас же ведет высшая цель, мы же скованы узами братства.
— К слову, о братстве, — начал Вар’кир. — Есть один серый легионер…
— Каспиан Хехт, — добавил Зитос. — Я считаю его одним из нас.
— Он никогда не станет одним из нас, брат, — возразил Ксафен, и многие члены конклава с ним согласились. — Мы ничего о нем не знаем: только то, что он якобы служит Сигиллиту, при этом единственное его доказательство — символ на броне.
— Он сражался на нашей стороне, Ксафен, — напомнил ему Зитос.
— Он спасал свою шкуру, — вмешался Вар’кир, заслужив испепеляющий взгляд сержанта.
— Против открытых предателей, которые хотели убить и его, и нас. Я считаю, что это делает его нашим союзником, а вы?
— Были у нас когда-то союзники, — парировал Ксафен, ясно показывая, что он и капеллан занимали противоположную позицию и уступать не собирались.
— Это другое.
