— Зитос, разумно ли это? — спросил Вар’кир. — Мы в самом начале пути, а нас уже преследуют враги, каким-то образом узнавшие, кто мы и что за драгоценный груз везем.
Зал наполнился одобрительным бормотанием.
— Нет, — ответил Зитос, вынужденный повысить голос. — Но я отказался от разумных решений в тот момент, когда мы выбрали этот путь.
Нумеон поднял руку, призывая к тишине:
— Я понимаю, что у нас много врагов, но не думаю, что Хехт из их числа. Да, он загадочен, но я верю, что нас с ним свела судьба. А теперь серый легионер — такой же участник этой миссии, как все мы.
— Судьба? — переспросил Ксафен у молчащего до сих пор Ушаманна.
— Перед конклавом я побеседовал с этим Хехтом, — сообщил он. — На Бастионе я чувствовал, что выжившие были рады видеть его с собой и их радость была безгранична. Он утверждает, что сквозь шторм есть путь.
При этой новости Саламандр охватило сдержанное волнение.
— Что за путь? — спросил Нумеон, не сводя взгляда с Ушаманна.
— Путь, который создадим мы сами.
Нумеон нахмурился, не сумев скрыть раздражения:
— Довольно загадок, библиарий. Как нам пробраться сквозь шторм?
Ушаманн склонил голову, и мерцающий свет жаровен осветил выбритых на его голове драконов.
— Никаких загадок, — ответил он. — Одинокий корабль, держащийся на плаву лишь силой надежды. Он — лишь тончайший лучик света, но этот луч способен пронзить тьму, что колонне света не под силу. Наш собственный путь. Я обнаружил эту идею в его мыслях, брат.
Ксафен оставался скептичен:
— Что это вообще значит?
Нумеон, до сих пор твердо уверенный в их пути и цели, не знал ответа.
— Возможно, что наша судьба до сих пор в наших руках, — предположил Гарго, но его слова звучали так же загадочно, как и слова библиария.
— Ушаманн, ты рассмотрел еще что-нибудь? — спросил Вар’кир. — Ты знаешь что-нибудь о намерениях Хехта?
Ушаманн взглянул капеллану в глаза:
— Нет.
— Он скрыл от тебя свои мысли?
Ушаманн кивнул:
— Не намеренно. Его разум закрыт. Для меня эти барьеры непреодолимы, и я знаю не так много псайкеров, способных их взломать. Подозреваю, даже лорду Уможену это было бы не под силу.
Услышав имя главного библиария, несколько членов конклава прошептали клятвы чести и памяти. Никто из присутствующих не знал, что с ним случилось. Во время резни на Истваане V он находился на Терре, но, если предположения Жиллимана были верны, Уможен уже обратился в прах вместе с тронным миром.
— Даже если барьеры не поставлены Малкадором, они достаточно сильны, чтобы сойти за его работу, — закончил Ушаманн.
Зитос пару секунд молча смотрел на него, после чего обратился ко всем присутствующим.
— Кому-то мы должны доверять, братья, — сказал Зитос, а затем взглянул на Вар’кира. — Ты сам так говорил, брат.
На конклав опустилась задумчивая тишина.
В эти дни доверие давалось Саламандрам нелегко.
Тишину нарушил Нумеон:
— Хехт с нами, нравится вам это или нет.
— Это приказ? — спросил капеллан.
— Да.
— То есть теперь ты капитан нашего Погребального Огня, брат? — спросил Гарго, и все взгляды обратились на легионера, бывшего когда-то советником Вулкана.
Нумеона они не смутили. Более того, он только больше выпрямился.
— Я буду вами командовать, пока Владыка Змиев не вернется.
Ксафен встал и обнажил свою каскару.
Затем все последовали его примеру — даже Зитос, чью уязвленную гордость смягчала радость от возвращения капитана.
— Да здравствует Нумеон! — крикнул Ксафен, подняв меч.
Шестьдесят пять клинков и молотов, уникальных, убийственных и мастерски изготовленных, засветились в яростных лучах факелов, когда их подняли в салюте.
— Вулкан жив! — закричал Ксафен, и шестьдесят шесть голосов зазвенели хором:
— Вулкан жив!
«Наконец-то, — подумал Зитос, когда эхо клича улеглось, — мы обрели надежду…»
Глава 33
Скверна
Гранд-крейсер «Саван жнеца», мостик
Мимо «Савана жнеца» пролетел труп со сломанным хребтом, раскрытыми ребрами и вытекающим в пустоту нутром. Погибший «Некротор» казался крохотным рядом с гигантским боевым кораблем типа «Мститель», чья тень полностью накрывала останки легкого крейсера.
— Весь экипаж? — раздался влажный, хриплый голос. В лаконичном ответе чувствовалась едва сдерживаемая злость:
— Выживших нет.
Малиг Лестигон судорожно выдохнул, булькая кровью.
Гололит показывал зернистое и серое изображение мертвого корабля.
— Ближе.
Изображение на мгновение покрылось помехами и приблизилось, показывая больше деталей. Куски броневой обшивки, часть экзоскелета, целые палубы, вырванные из корабля и теперь летящие в вакууме сами по себе, черные от огня.
— Ближе.
Ящики с боеприпасами, вырванные из рам взрывозащитные двери, тела…
— Ближе.
Расколотая броня, разбитые шлемы, треснувшая линза. Лица, искаженные болью и злобой, оторванные конечности, налитые кровью глаза, покрытая инеем кожа.
Смерть.
Десятки тысяч жертв пустоты, участников великой чистки.
— Лорд Лестигон…
Богатый урожай, жатва черепов…
— Командор!
Лестигон все слышал, но не сводил взгляда с жуткой картины, которую создал на мостике «Савана жнеца».
— Большой корабль был… — сказал он, — что уничтожил «Некротор».
— Судя по плотности плазменных следов, крейсер или боевая баржа, — заметил капитан корабля. — Похоже… они его атаковали.
— Жадные щенки. — Лестигон издал влажный смешок ракового больного. — Вражеский корабль был поврежден, и они попытались взять его на абордаж. А затем он справился с повреждениями.
Перед глазами Лестигона встала сцена их нетерпеливого, энергичного абордажа. Затем он представил себе, как орудия большого корабля возвращаются в рабочее состояние и сеют разрушение.
— Значит, Хурук не соврал…
Последний отчет с «Некротора» пришел с вражеского корабля. В нем заявлялись поразительные вещи, но они совпадали с обещаниями, которые дал ему Проповедник в их последнем разговоре.
Он говорил о примархе. Неубиваемом примархе, который теперь был уязвим и лежал в саркофаге на борту корабля. Они не знали, куда корабль летит. Они не представляли, зачем он взял такой груз.
