— Никаких странных металлов, — определил он. — Конструкция… стандартная, и это несколько необычно, учитывая, что когда-то молот был частью брони примарха.
— Тогда как ты объяснишь то, что я с его помощью сделал?
Зонн ответил капитану холодным взглядом:
— Я не могу этого объяснить. С логической точки зрения это невозможно. У молота нет ни силового поля, ни каких-либо источников энергии, кроме его обладателя. Однако ты разрушил им доспех-катафракт, словно у тебя был громовой молот.
— Или даже нечто более мощное.
Зонн кивнул, отчего сервоприводы в шее опять зажужжали:
— Да, пожалуй.
Нумеон прикрыл рот рукой и задумчиво опустил взгляд, глубоко вдохнул и опять посмотрел на братьев.
— Когда меня спас Тиэль со своими Отмеченными Красным, он сказал, что они уловили сигнал от какого-то устройства в молоте. Можешь найти тому подтверждение?
Зонн поднял молот и отдал его Нумеону.
— В нем нет ничего не доступного нашим глазам.
— Но глаза не всегда могут показать нам всю правду, разве нет?
— Да, ибо правда заключается в том, что это чудо, брат-капитан, — сказал Гарго, и в его глазах засветился огонь веры.
Нумеон тут же почувствовал себя неловко. Он верил в Вулкана, в возвращение примарха и в то, что Ноктюрн сыграет в этом свою роль, но Гарго воспринимал его как какого-то мессию, как живой символ, который выведет их из шторма и вернет в пламя.
Он встал и повесил печать на пояс.
— Больше мы здесь ничего не узнаем. Сделайте для корабля все что можете. Я не хочу, чтобы «Харибда» распалась на части, если мы опять неожиданно выпадем из варпа.
Зонн кивнул. Гарго почтительно поклонился:
— Вулкан жив, капитан.
Нумеон хотел ответить, но не нашел подходящих слов. Поэтому он просто молча кивнул.
Он направился в святилище, где не был с тех пор, как «Харибду» атаковали.
Внутри обнаружился Вар’кир, внимательно смотрящий в пламя жаровни.
— Сколько времени прошло? — тихо спросил Нумеон.
Капеллан пару секунд помолчал, прежде чем ответить.
— С того момента, как я в последний раз заглядывал в огонь, — отозвался он, поворачиваясь к капитану, — или с того момента, как я начал свое бдение?
— Первое. И второе. Что ты видишь? — Нумеон опустился на колени рядом с ним.
— То же, что и раньше. Огонь, а за ним… только угли.
— Почему ты вернулся, Вар’кир?
— Я надеялся, что-нибудь изменится.
— И это случилось. Мы изменились. Все мы. К нам вернулась надежда.
— Нет, брат. Это слепая вера.
Нумеон нахмурился:
— А есть другая?
Вар’кир поднялся.
— Гарго смотрит на тебя и видит переродившегося примарха. Не представляю, как тебе должно быть неловко, Артелл.
Нумеон слегка склонил голову, подтверждая подозрения Вар’кира.
— Я слышал разговоры о чудесах, и возможно, мы действительно ухватились за нить судьбы, которая может вывести нас к Ноктюрну. Но в огне я ничего не вижу. Я пришел сюда не в надежде на чудо, Артелл. Я пришел сюда, что оплакать Вулкана. Он мертв.
Нумеон нахмурился:
— Как это возможно, что из всех нас только ты до сих пор сомневаешься? Кровь Вулкана, ты же наш капеллан!
— Именно поэтому я не спешу верить. Я должен мыслить трезво, пока другие увлекаются возвышенными идеями, чтобы сохранить наш дух и наши цели. Мы рискуем забыть, кто мы такие, и кто напомнит нам, если не я?
— Тогда зачем так яростно сражаться? Почему ты хочешь, чтобы мы вернулись?
— Потому что место Вулкана — на Ноктюрне. В горе, в земле. Я хочу, чтобы наш отец обрел покой, брат. Вот и все.
— Я тоже хочу обрести покой, Вар’кир. Я не знаю покоя с тех дней перед Иствааном V.
Вар’кир положил руку Нумеону на лоб, и капитан закрыл глаза, почувствовав прикосновение черного металла.
— Загладь свою вину перед Зитосом. Может, наши взгляды и отличаются, но мы оба хотим, чтобы «Харибда» преодолела шторм и добралась до Ноктюрна. Клянусь, что все для этого сделаю, но не проси меня верить, что Вулкан может воскреснуть. Я не могу.
Вар’кир уронил руку.
Когда Нумеон открыл глаза, капеллан уже исчез.
Глава 35
Навстречу шторму…
Боевая баржа «Харибда», мостик
Бронированные заслонки иллюминатора с лязгом опустились, скрывая космос от Адиссиана.
Он стоял со сцепленными за спиной руками в передней части мостика, у гигантского окна из бронированного стекла, только что исчезнувшего под слоем адамантия. Для капитана не было зрелища более величественного и смиряющего, чем раскинувшаяся снаружи панорама великого звездного океана.
Он до сих пор помнил, как впервые увидел эти многоцветные туманности и перламутровые луны, озаренные звездными вспышками и совсем не похожие на далекое черное полотно с крапинками звезд, видимое с поверхности Терры. Тогда он был обычным мичманом в составе Великого крестового похода, но за годы зрелище не утратило красоты и величественности.
Только теперь Галактику поразила скверна, и идеализированное представление Адиссиана о ней изменилось. Хорус плыл по великому океану, убивая звезды, оставляя за собой только мрачную тьму. Что ждало человечество, вступившее в эти смутные времена?
Адиссиан отвернулся от закрытого иллюминатора и направился к командному трону.
Помимо него на мостике находились только члены его экипажа, Саламандры же патрулировали корабль, обеспечивая порядок и безопасность.
«Я снова командую», — подумал он, но сейчас его это не радовало. Однако чувство долга укрепляло слабый человеческий дух, наделяло смелостью действовать.
Адиссиан наклонился к воксу трона. Его сообщение транслировалось всей «Харибде»: бойцам в бараках, служителям в недрах машинариума, смертным медике в апотекарионе, беженцам — всем, чья жизнь сейчас была в опасности.
— Экипажу прийти в полную готовность. Мы снова вступаем в шторм. Всем, кому по работе не требуется выходить в коридоры, следует оставаться в своих каютах — это касается и членов команды, и пассажиров. Тех же, у кого есть обязанности, я призываю сохранять отвагу, помнить о долге, и тогда мы все выживем.
Он отключил канал и повернулся на троне к стоящему рядом старшему помощнику:
— Принимай пост, Арикк.
Адиссиан уже не помнил, когда в последний раз обращался к лейтенанту по имени, будучи на мостике. В нынешних обстоятельствах такое обращение казалось ему вполне уместным.
