Он повернулся к Проповеднику спиной, кивком приказал своим людям идти и оставаться готовыми к немедленному развертыванию.
— И кто же он?
— Легионер в сером. Потерянная душа. Он сказал, что фульгурит открыл ему истину.
— Меня никакая истина, кроме истины Лоргара, не волнует, — ответил Дегат. — Зачем он на корабле? Он объединился с ними?
— Дегат, это еще не конец. Ты встретишь Нарека и получишь все ответы. Они потекут, как кровь.
Дегат сжал кулаки с такой силой, что на латных перчатках хрустнули костяшки.
— Уж он в этой крови захлебнется.
— Храни в душе это обещание, брат, а также все, что мы сейчас обсудили, — сказал Квор Галлек, поворачиваясь к сервочерепу, который только что влетел в помещение. — У нас гости…
Сервочереп спроецировал изо рта гололит, изображающий воинственную фигуру Лестигона.
— Очередная неудача, Проповедник.
«Саван жнеца» находился недалеко, судя по тому, что гололитическая связь была возможна. Он догнал «Монархию» и, без сомнения, уже подготовился к казни, заняв позицию для метания огня.
— Твой корабль еще не распылен на атомы только потому, что ты мне нужен, Квор Галлек.
Квор Галлек счел благоразумным поклониться. Дегат никак не отреагировал, но хотя бы встал лицом к командиру Гвардии Смерти.
— Мы поставим их на колени, — попытался он заверить Лестигона. — Их корабль вот-вот развалится, их экипаж почти уничтожен, воины обескровлены. Теперь, когда ты здесь, мы можем…
Лестигон поднял руку, приказывая замолчать.
— Хватит обещаний, хватит лжи, Проповедник. Корабль исчез.
— Исчез? Как? Они же в когтях шторма. Корабль не может просто…
— И тем не менее «Харибды» нет ни на моих авгурах, ни на сенсориумах. Они исчезли. И ты скажешь мне, куда именно. — Он наклонился вперед, и его лицо в шлеме заполнило всю проекцию. — Но уясни кое-что. Я не хочу иметь никакого дела с вами, любителями мазаться кровью и дрессировать демонов. Ты, Квор Галлек, для меня — всего лишь инструмент. Когда это закончится, мы с тобой разойдемся. С твоей стороны разумно будет немедленно убежать. Беги подальше.
Глава 50
Вырванные из шторма
Боевая баржа «Харибда», грузовые отсеки
Время возобновило ход без Нумеона, который вдруг очутился во тьме. Видение, показанное Алым Королем, исчезало быстро. Он хватался за фрагменты, пытаясь сохранить их в памяти, но проще было ухватить дым.
Наступающая буря.
Огненные волны.
Гром в небе.
Пылающий путь.
Гора.
Вместе с настоящим пришел вой клаксонов, постепенно угасающие крики Нерожденных и красный свет аварийных ламп.
Он все еще стоял в грузовых отсеках, неподалеку от святилища, когда «Харибда» резко накренилась влево. Нумеона сбило с ног, отшвырнуло в стену, но он вцепился пальцами в напольную решетку, прежде чем корабль опять качнуло.
В ухе зазвучали голоса из вокс-бусины. Канал был забит криками, приказами и отчаянными объявлениями.
Каждая стойка и арматура, каждая переборка, каждый кусок измученного каркаса «Харибды» мучительно выли.
В Нумеона врезался тяжелый ящик, вырванный турбулентностью из креплений, и оторвал его от палубы. С гравитацией было что-то не то. Он падал в конец коридора, в противоположную от святилища сторону, будто летел по шахте. Нумеон протянул руку, надеясь ухватиться за что-нибудь, поморщился, когда в плечо ударил еще один ящик. Вцепился в стеллаж, но выпустил его, когда в грудь ударил контейнер с боеприпасами.
Он пролетел немного в свободном падении, пытаясь сориентироваться, упал на выпирающую переборку с такой силой, что из легких выбило воздух, и ухватился за нее, почти ничего не видя из-за тряски, которую порождали волны агонии, идущие по кораблю.
Раздался скрип стали, звук рвущегося металла, и он увидел, как к нему, словно брошенное копье, летит балка. Едва успев перевести дыхание, он перекатился и опять угодил в когти гравитации.
Стремительно вращаясь, Нумеон опять попытался ухватиться за что-нибудь, но угодил в бурю из ящиков и арматуры, пришедшую из грузовых отсеков. Балка вонзилась в переборку, расколола ее и с угрожающим видом вышла с противоположной стороны.
За ней последовали новые вырванные из гнезд балки, предвещая новую бурю. Под силой инерции их заостренные концы легко проткнут броню Нумеона.
Он взревел от злости, от боли, от унижения. Погибнуть здесь после всего пережитого…
Его падение остановилось после внезапного рывка, и плечо вспыхнуло, как от вывиха. Из-за резкой остановки Нумеона кинуло в стену, так что балки пронеслись на расстоянии ладони от лица. Он задрал голову, чтобы взглянуть на своего спасителя.
Каспиан Хехт держал его за запястье и выглядел таким же измученным, как он сам.
— Ты так и будешь висеть? Поднимайся!
Он напрягся, и Нумеон, карабкаясь второй рукой и ногами, забрался в альков, где укрылся Хехт.
Тот втащил Нумеона внутрь. Сам он сидел, плотно втиснувшись в пространство: спиной прижимался к боковой стене, а ногами упирался в противоположную. Было тесно, для двоих едва хватало места.
— Спасибо, — сказал Нумеон, тяжело дыша. По лицу и плечу стекала кровь, и у него было несколько переломов.
Хехт кивнул. Сам израненный не меньше, он прижимал к груди руку, на которой порвал связку или мышцу, когда втаскивал Нумеона в относительную безопасность алькова.
— Что случилось? — спросил Нумеон.
— Я не думаю, что… шторм хочет нас отпускать.
Корабль покинул варп, но Нумеон пока не знал, выпали они или вылетели. Несколько секунд он пытался понять, было ли реальным то, что он увидел, или Алый Король явился только в его воображении.
Приняв такую же позу, как Хехт, Нумеон вправил вывихнутое плечо. Боль быстро ушла, и трансчеловеческий организм уже залечивал раны.
Дрожь медленно прекратилась, «Харибда» стала выпрямляться, и давление на грудь ослабло. Град из вырванных с места грузов ослаб. Ящики еще некоторое время кувыркались и скользили по коридору, но вскоре остановились.
Вопли корпуса перешли в глухой стон. Пластины побитой брони больше не грохотали, а напряженный скелет корабля расслаблялся.
Когда их ноги вновь оказались на полу, Нумеон заметил, что палуба и стены не вибрируют от работы двигателей. Корабль опять дрейфовал.
Он медленно выдохнул, чтобы успокоиться.
— Хехт, я обязан тебе жизнью. Что ты делал внизу, так близко от святилища? — спросил он, смотря на легионера.
Хехт поморщился, еще определенно чувствуя боль от ран. В хаосе он потерял шлем и заполучил уродливый кровоподтек на виске.
