Нумеон с благодарностью кивнул, но оставался безучастен.
— На этот раз на весь корабль, — сказал он. — Запусти трансляцию по всем вокс-каналам. Наши братья и члены экипажа — те, кто остались, — должны знать, что Терра стоит.
Несколько мгновений шипела статика, а потом изо всех вокс-трансляторов «Харибды» зазвучало сообщение. И всюду, от бараков до машинариума, члены экипажа и легионеры оставили свои дела и прислушались.
Ушаманн, ухаживающий в апотекарионе за Гарго и другими ранеными, поднял голову.
Адиссиан, сидевший рядом с Цирцеей, мягко сжал ее руку в надежде, что она тоже услышит.
Ксафен, патрулировавший коридоры в попытке искупить вину, остановился и взглянул на ближайший потрескивавший вокс-передатчик. Остальные воины последовали его примеру, опустив оружие и обратившись в слух.
Вар’кир, в одиночестве медитировавший в солиториуме, открыл глаза.
На несколько мгновений все замерло и корабль затаил дыхание, внимая словам седьмого примарха.
— Сыны и дочери Императора! — звучал низкий, громоподобный голос, искаженный статикой и дефектами связи. — Терра стоит. Услышьте мои слова, слова Рогала Дорна, Повелителя Имперских Кулаков и преторианца Императора. Терра стоит! Мы превозмогаем, мы не склоняемся перед предателем Хорусом. Император взывает к вам: возвращайтесь на тронный мир. Все верные легионы должны вернуться на тронный мир немедленно. Терра стоит. Авэ Император!
На этом сообщение из Имперского Дворца заканчивалось, но его передавали по астропатическим и вокс-каналам на повторе. Зитос выключил запись.
Это был призыв к оружию. Хорус, по всей видимости, направлялся к Терре, и для ее защиты Дорну нужны были все верные сыны.
— Жиллиман говорил, что все кончено, — сказал Нумеон. — Он ошибался. Целый легион… Нет, три легиона застряли с другой стороны шторма и томятся в неведении. — Он покачал головой. — Если про Терру станет известно…
— То все верные сыны на Макрагге тут же покинут Империум Секундус и бросятся сюда, — закончил за него Зитос. — Мы можем быть посланниками, брат-капитан. Это даст нашему путешествию смысл. Цель.
— После возвращения на Терру обратного пути уже не будет. Дорн не позволит, — вслух размышлял Нумеон. Он повернулся к Эсенци, сидящей на командном троне Адиссиана. — Мы можем с ними связаться?
— Не знаю, что за сигнал они используют, но он многократно усилен. Подозреваю, его передает целый астропатический хор. Нам потребуется подойти гораздо ближе, повелитель.
Зитос почувствовал тревогу Нумеона, когда тот перевел взгляд обратно на космос, ограниченный рамами иллюминатора. Он благоразумно понизил голос, чтобы его услышал только один из присутствующих.
— Ты подумываешь повернуть обратно?
— Мы на поворотной точке, согласен? Отсюда пути расходятся. В одном направлении лежит Терра, в другом…
— Другое мы уже пробовали и едва не погибли.
— Я дал клятву, брат, — сказал Нумеон, крепче сжимая Символ.
— Как и я, как и все остальные. — Зитос приблизился, и Нумеон с раздражением отметил, как заговорщически зазвучали их голоса. — Но это Терра. Имперский Дворец. Неужели мы отвернемся от них?
Нумеон посмотрел ему в глаза. Усталость от ран и пережитых испытаний давила на него сильнее, чем когда-либо раньше.
— Ну мы же отворачиваемся от Вулкана…
Это было не обвинение, а простая констатация факта, даже просьба. Пусть все закончится. Разве я отдал недостаточно?
Зитос хотел было ответить, но Нумеон уже направился к выходу.
— Брат-капитан, — растерянно бросил он вдогонку спине Нумеона, — куда ты?
— На свою последнюю службу.
Глава 52
Последняя служба
Боевая баржа «Харибда», святилище
Встав на колени в тесном святилище, Нумеон почтительно склонил голову — не в первый раз, но наверняка в последний. Несмотря на доводы разума, он раз за разом приходил сюда в поисках чуда, какого-нибудь знака, который дал бы ему надежду. Некоторое время Нумеон думал, что нашел такое чудо, но теперь он видел перед собой лишь безжизненное тело отца. Он не покоился в земле Ноктюрна, но хотя бы был в безопасности.
По крайней мере, на Терре Вулкан воссоединится со своим отцом.
— Я подвел тебя, отец, и глубоко сожалею об этом, — торжественно проговорил он, но слова звучали хрипло и сдавленно, как будто он боялся, что они придадут его неудаче вес. — Я пытался, правда. И страдал. Как все мы. Но мы не можем вернуться на Ноктюрн, пока бушует шторм и горит Галактика.
Вулкан не ответил и даже не шевельнулся. Он оставался тем же холодным трупом, каким был с момента отлета «Харибды».
— Я верил, что если мы вернем тебя на гору… что в ее огне ты…
Он зажмурился и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. В сознании вновь всплыли обрывки видения — пророчества Алого Короля.
Наступающая буря.
Огненные волны.
Гром в небе.
Пылающий путь.
Гора.
Смертопламя.
«Загляни в огонь», — сказал ему Магнус.
Нумеон открыл глаза. Ему хотелось сдаться и утешиться тем, что они живы и достигли безопасной гавани. Вулкана поместят в склеп на Терре и будут чествовать до скончания времен.
Но что-то заставило его замереть. Он заметил эпитафию на гробе Вулкана.
— «Вольное пламя», — прочитал он вслух.
Огонь. «Загляни в огонь».
— Кто видел Вольное пламя?
«Отыщи свой путь».
— Надо мной нависает гора, окутанная траурными облаками…
Нумеон решил, что Магнус говорит о его пути, его судьбе.
Он вскочил, вдруг осознав, что неправильно понял слова Алого Короля.
У основания гроба собрался пепел — должно быть, оставшийся после предыдущей службы. Нумеон дотронулся до него пальцами и обновил белый символ на лице. Символ означал «воскрешение».
— Вулкан жив, — прошептал он, чувствуя, как в глазах собираются слезы надежды, и направился в солиториум.
Услышав грохот ботинок, Вар’кир поднял задумчивый взгляд от горящей жаровни.
— Ты видишь в огне их тени, капеллан? — спросил Нумеон, понизив голос из уважения к святилищу.
— Я вижу Зонна, Орна, Ран’да, Задара, Кур’ака… Я вижу мертвых, брат-капитан.
— Но не нашего отца. Вулкан никогда в огне не появляется, — заметил Нумеон, опускаясь на колени рядом с Вар’киром.
— Нет, никогда. — Он посмотрел Нумеону в глаза, выражая искренность. — Я знаю, что мы не сходимся во взглядах на ситуацию с нашим с отцом. Мне жаль, что я не верю в его воскрешение, как ты, но рисунок из пепла на лице чудес не явит.
