Я влетела в палатку с криком:
– Серые! Прячьтесь! Руби, прячься!
Руби лишь поднял голову от стола и захлопал глазами. Но Ром не растерялся: схватив Руби в охапку, он, не церемонясь, швырнул его на пол, а сверху завалил спальными мешками. Создавалось впечатление, что здесь просто постель, которую недостаточно ровно застелили. К счастью, брат лежал тихо и не дергался.
– А тебя… иди сюда, ты поменьше!
Ром схватил меня за руку и потащил за перегородку, в соседнее помещение. Там тоже были два матраса, спальники и стол. А на столе и даже под столом стояли точно такие же штуки, как в учебном модуле, куда мы ходили с Артом. Компьютеры. Между ящиком с кнопками и проводами и стенкой палатки под столом оставалось немного места.
– Ты должна там поместиться, ты маленькая. Сгруппируйся, ноги подтяни, иначе труба дело!
Я залезла под стол, скрючилась между стенкой и этим ящиком, поплотнее обхватила согнутые коленки.
– И голову нагни! – сказал Ром.
Я так и сделала. А он накрыл сверху и коробку, и меня, сидящую за ней, какой-то железной крышкой. Теперь меня, наверное, не будет видно, даже если кто-то случайно глянет под стол. Но вот если я шевельнусь или чихну – все пропало. Крышка ведь ничем не закреплена – слетит.
Снаружи послышались шаги, и я поняла, что Ром поспешно вышел навстречу. Видно мне ничего не было, совсем ничего.
– А вот и третий! – раздался голос. – Следуйте за нами! Майор, проверьте в доме на всякий случай!
– Нас трое, – услышала я спокойный голос своего папы.
– Мы знаем это! – резко ответили ему.
Потом кто-то зашел в комнату. Орлан, я отлично поняла это по звуку шагов. Я перестала даже дышать, боясь, что выйдет слишком шумно. Но сердце, мне казалось, стучит так громко, просто оглушительно, и вот-вот выдаст меня! Интересно, как чувствует себя Руби, – ведь серые в двух шагах от него. По комнате прошлись, но, мне показалось, даже не заглянули под стол. Через минуту шаги удалились.
Я наконец перевела дыхание. Руки, вцепившиеся в коленки, затекли.
– Идемте! – послышалось с улицы.
Я уже не сомневалась: все ушли. Но все равно боялась вылезать. Дождалась, пока Руби позвал меня:
– Аня! Ты здесь, сестра?
Лишь тогда я сбросила эту гоблинову крышку и выползла из-под стола.
– Что происходит, почему их увели?
– Да ты спроси лучше, кого увели. Ведь там же был наш… мой… – Я запуталась. А все братец со своими закидонами. – Мой папа, вот! И твой, между прочим, тоже!
Руби только открыл рот, собираясь с мыслями, как в домик ворвалась Ника с огромной коробищей в руках.
– Ну вот оно, ваше альпинистское снаряжение. Еле дотащила сюда, пришлось по серпантину чапать, кошмар какой-то! Да вы чего застыли? Где все-то?
– Ты вовремя, Ника, – ответила я. – Поможешь.
Светлоярск
Сергей и Натка стояли на песке, взявшись за руки. Море волновалось и ссорилось с берегом, набрасывалось, лупило по песку и тут же убегало, словно боясь получить сдачи. Звезды, терпеливо глядящие с небес, не вмешивались и не осуждали. Но и света давали немного – так, сияли чуть-чуть, для приличия.
– Почему здесь ночь? Ведь город в этом месте уже заканчивается! – задумчиво произнесла Натка.
– Это забор заканчивается. А Заслон – нет. Эх, был бы Техмат, мы добрались бы до леса по воде!
– Техмат?
– Ну, трансформер. После пожара он пришел сюда, а я сделал из него проводник.
Сергей рассказал подробности.
– Надо же… – покачала головой Натка. – И турбопарус… Это почти как в стихотворении: «Земля, кораблик храбрый мой, наполнит парус звонкий голос…» Ой, а ведь и дальше прямо как сейчас: «И в море, черном, словно космос, сияет звездный путь…»
Натка уже не могла остановиться:
… Домой
Сквозь светлый лес бежит дорога,
Четыре сходятся в одном,
Один подружится с нулем,
И солнца станет очень много!
Что-то произошло. Они оба почувствовали: в городе что-то изменилось.
Сергей крепче сжал руку Натки.
– Откуда ты знаешь это стихотворение? – спросил он.
– Оно само приходит. Каждый раз, когда я рисую. А потом забывается.
– Но сейчас ты не рисуешь!
– Нет.
– У меня такое чувство… – Сергей обернулся к городу, – что я знаю это стихотворение давно. А последнюю строчку я даже написал Ане в записке, которую сунул в Техмата.
Натка тоже смотрела на темный город.
– Там что-то светит, – наконец сказал Сергей. – Там, в городе, что-то светит. Я чувствую это отсюда. Идем скорее!
Он уверенно бросился вперед, увлекая Натку за собой. Берег остался позади. Уже подходя к сторожке, Натка поняла, что Сергей прав: внутри было что-то, что давало свет, – он еле заметно просачивался через окна наружу.
– Как ты разглядел с такого расстояния? – изумилась она.
– Я всегда чувствую свет. Даже если не вижу его.
Они взбежали на крыльцо и ворвались внутрь.
На столе светился тот самый загадочный предмет, который они недавно нашли за нарисованной дверью. Свет исходил от шара и отражался от блестящих стенок кубка.
– Я же говорил…
– Может, там опять появились стихи? – воскликнула Натка.
Они подбежали к столу. Стихов не было. Была картинка.
Внутри шара, словно отраженные в воде, двигались две фигурки. И это не были Натка с Сергеем. В руках у мальчика и девочки, таинственным образом оказавшихся в шаре, тоже был шар, очень похожий, только без подставки.
– Да это же Аня, посмотри! – обрадованно вскрикнула Натка. – Живая Аня!
– Точно! Вот так штука, гоблин-гоблин!
Сергей схватил кубок, всматриваясь в изображение.
– А кто это с ней? Да они оба в такой одежде, как у орланов! – добавила Натка неуверенно. – Она попала к орланам? Но почему же комиссар нам ничего не сказал?
– Насчет орланов не знаю, но, может быть, это ее брат, которого она так хотела найти.
Натка присмотрелась:
– Действительно похож! Неужели они встретились? Вот счастливая! Но где же они все-таки?
– Меня больше интересует, как это получается. Как работает эта штука?
– А они не могут нас услышать? Аня! Аня! – громко позвала Натка.
Изображение Ани никак не отреагировало. Больше того, картинка пропала. Но не успели Сергей с Наткой расстроиться, как тут же появилась другая: летящий над Светлоярском белоголовый орлан.
