Арт встал с кровати.
В камере словно вдруг стало тесно. Он открыл окно.
Глаза уже немного привыкли к полутьме, и Арт понял: с берега сюда что-то плывет. Но не к причалу, а прямо к его окну.
Арт смотрел на черную воду и огромный темный предмет, который не был лодкой, не был катером. В груди появилось и стало нарастать чувство боли. А в сознании – мысль о том, что все должно решиться.
Очень скоро.
Наверное, у каждого из нас в жизни бывали случаи, когда мы словно смотрели кино про себя, поднимались над реальностью. То, что происходило, – происходило не с нами, а с кем-то другим, на экране.
Сейчас такой момент наступил и для Арта. Он откуда-то знал, кто плывет к нему. И зачем. В третий раз за последние дни он почувствовал в себе силу, нечеловеческую.
– Я все могу, – сказал себе Арт и схватился за прутья решетки.
Потребовалось усилие, немаленькое, – но и всего-то. Под действием его напрягшихся рук прутья медленно выгибались в стороны, образуя посередине дыру. Зазор, куда вскоре можно было просунуть голову.
Громадина подплывала все ближе. «Почему так тихо? Не воет сирена, не объявляют тревогу, искины не спешат сюда на лодках – здесь нет камер и радаров? Ситуация не кажется опасной? Или наоборот – искины в страхе попрятались? Но это не свойственно искинам…»
Темная глыба подплыла вплотную. Арт встал на подоконник. Звезды, все, как одна, моргнули – так бывает с лампами при перепадах напряжения – и засияли ярче. Если у Арта и были последние сомнения, они улетучились. Из воды на него спокойно смотрел Фенрир. Наверное, надо было испугаться, как любому нормальному человеку в такой ситуации. Но страха не было. Не было вообще никаких чувств, кроме все нарастающей боли в груди.
– Ты пришел за мной? – спросил Арт.
«Я вызываю тебя на поединок, дракон!» – ответил Фенрир взглядом.
– Что ж, я готов, – проговорил Арт.
Фенрир повернулся боком. Человек протиснулся через прутья решетки и шагнул ему на спину.
Чтобы начать выяснять отношения, нужно стоять на берегу.
* * *
Комиссар нарушил предписание: орланам запрещено находиться в трансформации на подступах к Центральному острову. Но это было меньшее из того, что он собирался сегодня нарушить. Он посчитал, что отдать браслет Арту будет правильнее всего. Возможно, он поможет ему как-то защититься от Фенрира.
У ворот резиденции – на которых уже кто-то написал каллиграффити неприличное слово несмываемой краской, – его встретил грифон. Смерил ненавидящим взглядом и, ни слова не говоря, пропустил во двор, сам оставшись снаружи.
Валерия отчего-то была во дворе – одетая в длинное пальто и шляпу, она прохаживалась вдоль отцветающих клумб. Руками в перчатках самолично выдергивала остатки сухой травы и складывала у дорожки. Охрана стояла поодаль, чтоб не мешать.
– Подойдите, конде.
Антон приблизился. Валерия стряхнула землю с перчаток.
– Вы узнаете новость первым. Не считая грифона, конечно.
Антон вздрогнул. Она так и сказала: грифона. Он полагал, что принцесса не в курсе особой природы наместника.
– Час назад скончался мой августейший дед, император. Вы стоите перед новой императрицей.
Антон низко поклонился, как предписывал этикет, выразил Валерии соболезнования и тут же поздравил с восхождением на трон.
– Второй раз мы встречаемся здесь и вновь по той же причине: вы совершили проступок.
– Чем же я прогневал ваше величество? – спросил Антон, продолжая изображать светские манеры.
Он ясно ощутил, что до утра может не дожить.
– Тем, что лезете не в свое дело, конде. Вы взяли на себя роль защитника архипелага. Воскрешаете ушедших, пытаетесь сохранить мертвый город и всячески помогаете демиургу. А мне этого не нужно.
– Осмелюсь спросить: что же нужно вашему величеству?
Валерия бросила на комиссара красноречивый взгляд:
– Возможно, все еще вы сами. Вы не находите это интересным?
Антон колебался всего секунду. «Балерина и орлан – это символ. Их нельзя соединять», – вспомнил он отчетливо.
– Я недостоин этой высокой чести, ваше величество.
– Вы полагаете, – усмехнулась Валерия, – я не в состоянии решить, чего вы достойны? Чего вы хотите, орлан? Скажите! Быть может, вы еще не осознали этого, но я – императрица. И могу сделать для вас все. Слышите? Все что угодно.
Освещение во дворе было не просто ярким, оно казалось Антону ослепительным. Голубые глаза новой императрицы блестели в лучах фонарей, словно драгоценные камни.
Антон уже выстроил в голове длиннющую фразу, которая начиналась со слов: «Преклоняясь перед совершенной красотой моей императрицы, взываю к ее бесконечному великодушию…»
Но вместо этого выпалил:
– Я принадлежу другой, ваше величество. Я отдал перо, если вашему величеству известно, что это значит.
– Вы так любите свою балерину? – холодно спросила Валерия.
Антон молча поклонился.
– На что же вы рассчитываете?..
«…Глупец», – читалось в ее взгляде. И слова про бесконечное великодушие Антон проглотил.
– Кстати… – Императрица на миг опустила ресницы и стянула с руки перчатку. – А Рока-Алада вы любите?
– Что ваше величество имеет в виду?
В голове Антона шевельнулось страшное подозрение. Императрица взмахнула перчаткой. Антон поднял голову. В небе проплыли восемь светящихся точек.
– Уже ничего, – ответила Валерия. Ее голос прозвучал отстраненно: – Вы могли бы сегодня приручить Фенрира, конде Антон. Но вместо этого вам придется убить меня. Если, конечно, вы не хотите, чтобы это сделал мальчик-дракон. А вы ведь не хотите? Иначе мне придется убить вас. Или – его.
Глаза Антона расширились от внезапного понимания. Он-то думал, что сражаться придется с гигантским волком, а на самом деле…
Это она была Фенриром. Валерия. Вернее, их было двое, два тела у одной сущности: женщина и волк.
В этот момент ворота распахнулись настежь. Во двор вошел юноша. Комиссар видел его лишь раз, мельком, но узнал: это был Арт. Следом за ним ступал огромный волк.
Последним в ворота зашел озадаченный грифон, и охранник запер их изнутри.
– Иди ко мне, лапочка, – ласково проговорила императрица, протянув руку к Фенриру Тот не сдвинулся с места.
– Он вызвал меня на бой, – проговорил Арт.
Комиссар сориентировался мгновенно:
– По правилам великого поединка, начинают те, кто стоит ступенью ниже.
Грифон снисходительно улыбнулся:
– Ваше стремление следовать правилам умиляет. Но я не могу вас вызвать, конде Антон. У вас нет манара, это будет нечестно.
