– У меня хотя бы есть мозги. И сердце. И я не предаю своих друзей и близких.
– Ой-ой-ой! – Тори состроила гримасу, в которой попыталась соединить презрение, сарказм и пафос. – Уйди, видение. Я против раздвоения личности. Виктория Адамс может быть только одна – и это я. Когда мы разберемся с Древними, я уничтожу всех магов, и между мной и моим Создателем никого не будет. Пусть лелеет свой новый Порядок, а я получу весь этот мир в безраздельное пользование. Магия – это я. А ты всего лишь моя прошлая оболочка. Я вылезла из тебя, как бабочка из куколки, и упорхнула. Исчезни, моя забытая куколка!
– Ты не магия! Ты обозленная на весь мир девочка с разбитым обугленным сердцем, которое фокусник заменил на бездушный механизм. Ты – мои страдания и сомнения, постыдные желания, боль, комплексы и слезы, отлитые в пули. Ты – мой негатив, похищенный злым колдуном-факиром, возомнившим себя Создателем. Но он не может создать ничего, кроме еще одной иллюзии.
Вот только не надо всего этого нытья, самокопания и психоаналитики. Оставь их себе, Вики. Все это в прошлом, с которым я навсегда попрощалась, как и с тобой. У меня все прекрасно. За Цоя я Любе отомстила. Все витчхантеры Петербурга уже присягнули мне. Еретики мертвы. Предатели-родители и Ваня – мои заложники. Скоро весь мир ляжет к моим ногам. Да и, кстати, Федди ничем не хуже Анжело.
– Даже слушать это не хочу! – Вики попыталась ударить по зеркалу кулаком, и оно пошло волнами, размывая ее изображение.
– Вот и проваливай. И если еще раз появишься, убью заложников. – Тори решила подтвердить свою угрозу действием и злобно сверкнула глазами. Этого хватило, чтобы огромное старинное зеркало расплавилось и оплыло жидким стеклом и серебром амальгамы на мраморный пол, распространяя по комнате ядовитые пары ртути и оголив ровную кладку кирпичной стены башни Пеля.
– Ненавижу зеркала! – истерично прокричала Тори и спешно покинула ванную комнату.
Вики снова оказалась в полной темноте и тишине. Она слышала сейчас только стук своего бешено колотящегося сердца. Значит, она жива. Ей не удалось найти себя, зато удалось получить еще одну порцию негатива. Новая волна жалости к себе накатила, сменив волну злобы на Тори, как только она вспомнила о той Вики, что сейчас лежит в палате и ждет решения врачей. Она так четко увидела свою побритую наголо голову, безвольно откинутую на белую подушку, что чуть не захлебнулась слезами. Но каким-то чудом вынырнула и теперь плыла по реке жалости. Сначала ей было жалко только себя, но вскоре ее жалость переключилась на родных. Она вспомнила, как убивались над ней Ма-Маша и Люба, как плакал отец, и Вики заревела в голос, пополняя и без того полноводную реку. Простите меня, я так подвела вас всех – глупая, вздорная, сумасбродная девчонка. А когда она вспомнила, как бросилась к окну этой ночью, к жалости добавился стыд. Всеобъемлющая жалость, жгучий стыд, щемящая тоска обернули ее плотным саваном, лишая последних сил. Она уже не плыла. Она тонула. Но смогла пересилить себя.
«Да что ж это такое со мной, что я творю? – испугалась и одновременно разозлилась Вики. – Я упиваюсь жалостью к себе, а эта чертова Тори даже не знает такого слова. Мои родители и Ваня у нее в заложниках, а я сдалась и застряла в небытии. Я подвела их, и я должна все исправить. Должна! Я обязана вернуться и остановить безумного Создателя и его королеву. Обязана! Отец, Ма-Маша и Ваня – это и есть мой мир, и я должна его спасти. Спасти! Нужно искать себя, а не исходить на слезы. Тори не плачет, она убьет их, если я не приду на помощь!»
Вики перестала реветь.
– Ненавижу, – закричала она в темноту, – ненавижу! Я не сдамся! Я все исправлю! Я не отдам этой твари свой мир!
Казалось, она нашла чувство, которое должно привести ее к себе. Но ненависть продолжала тянуть ее вниз, закрутив водоворотом, как бы она ни сопротивлялась. Купаться в ненависти оказалось так же непродуктивно, как и в жалости к себе. Вики ненавидела Тори за то, что она уничтожает все, что она любит. Все, что она любила, любит и могла бы любить. Ее родных, ее друзей, ее саму – добрую, глупую, взбалмошную Вики.
При мыслях о потерянном мире нескончаемый поток ненависти к Тори сам по себе неожиданно иссяк. Он сменился ручейком любви, который все ширился и ширился, превратившись в бурную реку, и в конце концов впал в море. Море любви разливалось в ней, и она сама стала им. Но моря было мало, и появился бескрайний океан любви! И эта любовь поглотила Вики, которая сама и была этой самой любовью. И это она теперь кричала:
– Я люблю отца! Я люблю Ма-Машу! Я люблю Ваню! Я люблю Цоя! Я люблю Анжело! Люблю свою скучную школу! Люблю свой дождливый серый город! Я люблю свою жизнь! Я не отдам их тебе, Тори! Я не отдам их никому!
Вики кричала, и кричала, и кричала, пока совершенно не охрипла. Но и тогда она продолжила хрипеть. Перед ее заплаканными глазами в полной темноте закрутились желтые круги, как тогда после злосчастной вспышки на перроне в Выборге. Потом круги стали синими, потом разноцветными. А следом за ними хлынула боль. Вики почувствовала, как страшно затекли руки и ноги, которые она не могла увидеть и за мгновение до того не чувствовала. Но теперь миллионы иголок воткнулись в сведенные мышцы спины и живота.
Неожиданно она поняла, что уже давно проснулась и уж точно не в больнице. Холод и сырость промерзшей земли, запахи плесневого грибка и мокрой собачьей шерсти – вот что она сейчас ощущала.
«Или мне удалось прийти в сознание, или я все-таки умерла, и меня закопали, – пронеслось у нее в голове. – Но при чем тут собака?»
Боль в мышцах затихала. Вики перестала хрипеть и прислушалась. Где-то рядом звенел хрусталем ручей. А еще, грузно ворочаясь, стонало нечто огромное.
– Где я? – спросила девочка, не особенно надеясь на ответ. – Я в аду?
Элемент пазла № 20
Башня Пеля
Тори носилась по бесконечному коридору башни Пеля, рывками открывая одну за другой одинаковые массивные двери. Заглядывала во все зеркала. Выбегала и неслась дальше, то и дело воинственно вскрикивая:
– Где это мое жалкое подобие? Где она?
Вместе с королевой весело бегали грифоны, думая, что это такая новая игра.
Федди вышел из королевской опочивальни и теперь растерянно смотрел на свою бешеную одноклассницу, мельтешащую туда-сюда наперегонки с какими-то странными золотыми существами. Дурман в его голове медленно рассеивался. Парень совершенно не понимал, что происходит вокруг. Затянувшийся сон – а он еще считал происходящее сном, – ему надоел и перестал нравиться. Федди вглядывался в свой шутовской наряд, в пол башни, напомнивший ему огромную шахматную доску, а перед глазами мелькала Вики Адамсон в черном платье и короне. Как его сюда занесло? О том, что у них с Адамсон было каких-то десять минут назад, парень стыдливо пытался не думать. Но это было невозможно. Да и черт с ним. Чего только не приснится подростку! Федди протер глаза и попытался остановить пролетающую мимо Тори, схватив ее за рукав.
