На секунду Натали растерялась. Квадраты красивей кругов? Занятная точка зрения.
– С растениями все делается по жестким правилам, – объяснила она.
– Да, без правил не сложится, – подытожил он с пониманием. – Гармония – это порядок.
Сказал – и вспыхнул алым цветом, словно точку поставил. И сразу засмущался. По-моему, он и сам удивился своим же словам.
Оставив в покое «альпийскую горку», дети забрались в беседку и притихли там, о чем-то шушукаясь. Не сразу я это заметил. Хотя дело известное: притихшие близнецы не к добру, шушукаются – значит что-то готовят. И правда. Уболтали мальчишку, занялись экспериментами с его мерцанием, в результате общими стараниями нашли обратный режим, при котором пульсация не блокирует их способности, а усиливает.
Заметил бы – вмешался еще на уровне теории, однако они успели перейти к практике. И начали с внушения…
Наверное, по отдельности наши близнецы представляли бы собой привычных всем аномалов, пусть и сильных, но вместе у них что-то вроде симбиоза. А может, не вроде, а он самый и есть. Технокинетик, объединенный ментально с суггестором, – это не слабо, ребята. Тандем из таких деток – кошмар для родителей, а их детство – бесконечное минное поле, это я вам говорю… Однажды мы с Натали и еще дюжиной «детей сталкеров» вынуждены были объединиться в «капеллу». Десять лет назад, в финале бегства из Хармонта. Я помню те ощущения, когда тебе кажется, что все окружающее пространство подвластно твоей воле, могущество твое не имеет пределов… невозможно забыть… Думаю, у моих девочек этакое маленькое подобие «капеллы», и Натали со мною согласна.
Сейчас, усиленные Светлячком, они дотянулись до ночного сторожа из Шапок, который, видимо, спал перед дежурством. Между прочим, два с лишним километра по прямой! Я сообразил, что дело нечисто, когда этот самый сторож подкатил к воротам на тарахтящем мопеде и принялся выписывать круги на дороге, поднимая пыль и сжигая шины. Сделав круг, он останавливался и орал: «Продолжение преследует! Меня!», а через несколько повторов сменил эту дебильную реплику на другую: «Мы работаем, чтобы вы играли!»
Бедолагу, конечно, заставили примчаться и изображать тут клоуна. Близнецы заставили, кто ж еще. Я взял обеих паршивок за шкирки, встряхнул и гаркнул:
– Хватит!
Представление сразу прекратилось, человек уехал, придавленный страхом. Охранники стояли с выпученными глазами и отвисшими челюстями. Представляю, что творилось у них в головах от такого зрелища и как они радовались наличию защитных шлемов на этих самых головах. Трудно было не догадаться, кто здесь развлекается. Не детки, а дьволово отродье, наверное, думали они… А близнецы – ну что с них взять? Просто играли, веселились. Не со зла же. Хотя грань между весельем и откровенным свинством они различали далеко не всегда, а в ментальных играх суггесторов не обойтись без насилия над личностью и волей…
Детки, однако, не успокоились. Проверив новые возможности по части внушения, они сменили направление своих опытов. Когда я обнаружил, что они с подозрительным интересом смотрят на пролетавший вертолет, потом – на пассажирский самолет высоко в небе, явно примериваясь, и услышал торопливое: «А я говорю, дотянемся! Светляк, накачивай, накачивай!», пришлось вмешаться по-настоящему.
Тут же все безобразия прекратились. Не знаю, каким я становлюсь в такие моменты, в зеркало на себя не смотрел, но, полагаю, ничего приятного девочки в папе не видят. Зверь, спящий во мне, приоткрывает один глаз, и этого достаточно, чтобы в дом вернулись благочиние и послушание.
Светлячок скис, приняв мой гнев на свой счет, и я честно объяснил ему, что он – всего лишь инструмент в руках злодеек. Тогда Мариша с Анютой спросили невинно:
– А в радистов можно поиграть?
После серьезных раздумий я решил, что в радистов можно.
И вскоре получил в центре усадьбы электромагнитный выброс в виде коротковолнового радиосигнала, сравнимого по мощности с сигналом радиостанций дальней связи. В эфир ушло краткое сообщение: «ПАПКА ВРЕДИНА!»
Я долго смеялся…
В общем, с наслаждением я окунулся в мир детей и детства. Давно такого расслабона у меня не было, все в суете да в суете, а тут начальство отпустило – пользуйся…
Однако взрослый мир поймал меня за хвост и ненадолго втащил обратно. Пришел сосед Андрей. Без Лены. Спросил, выяснил ли я что-нибудь про сестру его подруги.
Я рассказал ему про Общину Чистых – почти все, что узнал от Бабуина (за исключением участия человека, памятного мне по событиям десятилетней давности, – в конце концов, о нем у нас сплошные догадки и предположения).
Разумеется, не забыл упомянуть, каких изрядных трудов стоило мне выцарапать эту информацию, – служба безопасности ЦАЯ направо и налево о своих делах не треплется, понимать надо…
– Ленке-то что сказать? – уныло спросил Андрей.
Да, он такой… Не любит и не умеет принимать решения. Полная противоположность Питеру Пэну.
– Скажи правду: сестра ее погибла. Потом соври: смерть ее, дескать, была легкой, безболезненной. Потом утешай, обнимай за плечи, утирай ей слезы и сопли, говори, что тебе тоже плохо, но надо жить дальше… И тут же открывай бутылку водки, которую купи заранее: мол, надо помянуть непременно.
– Есть в доме водка… Но мы почти не пьем.
– По такому случаю – и можно, и нужно.
– Спасибо за совет… Ладно, я пойду, пожалуй…
– Сиди, я не закончил. На чем остановились-то… Да… Короче, открывай водку – и сиди, слушай слезливые воспоминания о детских годах покойной, да не забывай чаще в рюмку подливать Лене. Лекарство универсальное, всегда помогает. Ну а после веди ее в спальню или неси, если на ногах не будет держаться. И отжарь ее там хорошенько, со всем прилежанием, выложись, – это второе лекарство, и тоже всегда действует. Все понял и запомнил? Иди…
Он ушел. За вторую часть совета Андрей не стал благодарить, но все равно теперь мне по жизни должен. Получил два добрых дела по цене одного. Питер Пэн знает толк в женской психологии.
…Под вечер я увел Светлячка показывать дом и начал с оранжереи.
Цветы – это серьезный пунктик у Натали, и цветы у нас круглый год, в том числе зимой. Сделана пристройка к дому – зимний сад. Дом двухэтажный с высокими потолками, и сад – на все два этажа, вытянутое вверх помещение, уходящее под крышу, с повышенной освещенностью (сплошь окна-стеклопакеты) с большим объемом воздуха, хотя по площади не очень большое, восемнадцать квадратных метров.
Здесь работает система кондиционирования. Если честно, то не всегда работает, часто ломается, но Натали восстанавливает ее с маниакальным упорством. Внутри – многоуровневые грядки почти до потолка. Много растений в крупных и мелких горшках. Какие-то вьются по стене. Есть даже маленький прудик с чем-то вроде лилий.
– Ну как? – спросил я мальчика.
– Вот эта лучше, – сказал он, показывая на «малую горку».
