– Андрей, – подозвал я соседа. – Ты видел и слышал много лишнего. Не хочу тебя пугать, просто намекаю: длина языка обратно пропорциональна продолжительности жизни, научный факт.
– Меня уже предупредили, – ответил он, криво усмехнувшись, и показал на аппарат в моих руках. – Это было очень убедительно.
– Тебя подвезти?
– Спасибо, я пешком. Запах у тебя в машине какой-то…
Ну да, пованивает… Один раз позабыл запереть «Лэнд Ровер» на стоянке – и заднее сиденье загажено. Но времени на клининг салона решительно нет.
В свою деревню я въехал весь в сомнениях. Предстояло выяснять обстоятельства произошедшего и параллельно думать, думать, думать… Но первым делом – добраться до холодильника и хранящегося там холодного пива.
Эйнштейн пока не появился. Ну и хорошо. Отбывая из офиса, я поручил Илоне вызвать ему помощь, указал место поломки, но как там и что с ним дальше, мне было фиолетово.
В усадьбе, узнав все детали, я набросился на Бабуина с законными обвинениями. Откуда мерзавцы узнали, где я живу? Ради чего вообще мы торчали в этой глухомани столько лет? Чтобы секретность блюсти, чтобы таких вот случаев не было! «У вас протекло, майор, ваша «беспека» – дырявое ведро!» – орал я ему в лицо, а он только утирал брызги слюны и лопотал что-то успокаивающее.
На самом деле я придуривался, уводя свору в сторону от правды. Незачем им знать такую правду, чем меньше они знают, тем мне спокойнее… Как Плащ выяснил наше местонахождение? Имелось у меня подозрение, переросшее в догадку. «Вредный папка», – с этих слов ублюдок начал разговор. Те же слова близнецы в компании со Светлячком передали в эфир, когда экспериментировали с его мерцанием и со своими новыми возможностями.
Поймать и запеленговать сигнал – чего трудного, если этого сигнала ждешь и к нему готовишься… Интересно, чья была идея выйти в эфир? Кто усилил сигнал? Усилил, понятно, Светлячок. Спрашивается, какова его истинная роль? Не засланец ли он? Засланец-засранец… Найду и закопаю урода. Или нет, нет, лучше подкину в НИИ Менеладзе, вивисекторы будут на седьмом небе от счастья…
Язык мой что-то плел для Бабуина, но мозг в процессе почти не участвовал, придумывал кары для Светлячка, одна другой страшнее. Наверное, так я подсознательно пытался скрыть и замазать простой факт: урода в семью привел именно я, наплевав на советы здравомыслящих людей, казавшихся мне тогда перестраховщиками… Увлекательное занятие оборвал слабый, но очень характерный толчок в голову. Зов, пришедший от Натали… Нет, от Горгоны, давайте уж называть вещи и людей их правильными именами…
За годы совместной жизни она навострилась звать меня подобным образом. Получалось, правда, не всегда, с близнецами выходило лучше. Сейчас получилось. Значит, она оклемалась и хочет поговорить со мной, но так, чтобы я пришел один.
– Пойду посмотрю, как там моя… – сообщил я Бабуину.
– А что на нее смотреть? Врач позовет, если будут сдвиги.
– Вы не понимаете? Она моя жена! – сказал я ему, подпустив истерики в голос.
– Жена?! Ваша?! – приподнял он брови. – Ну-у-у, раз жена… Тогда, конечно, без проблем…
Горгона лежала под капельницей. Организм «электромагнетика» во время воздействий теряет электролиты, соли, обезвоживается, и если в обычных случаях для восстановления хватает «энергетических капсул» (в просторечии «энерджайзеров»), то при сильной нагрузке ими не обойтись. В этой ситуации потери возмещают капельницами.
Лежала она в нашей – в бывшей нашей – спальне. Мертвенно-бледная… Хорошо, что в спальне, а не, к примеру, в оранжерее. В оранжерею я теперь вряд ли смогу войти. Омерзительные движущиеся картинки в розовых тонах так и рвутся в мозг, отпустят ли они меня когда-нибудь?
Зачем я тогда поперся глазеть сквозь предательское стекло зимнего сада? Жил бы и не замечал, что на черепе растет все более ветвистое украшение…
Ладно…
Лежала она в одиночестве, а врача я, когда шел, встретил на крыльце, он там задумчиво курил. Видимо, пациентка подействовала на него – отослала так, что он ничего не заподозрил. При этом сумела не показать, что очнулась. Грамотно.
Она смотрела на меня и ждала, когда я что-нибудь скажу. Я смотрел вбок. Не дождавшись, она заговорила сама. Получалось с трудом:
– Это была «капелла», Питер… Небольшая, но настоящая… Я видела восьмерых… Двое, мужчина и женщина, – точно из тех, с кем мы схлестнулись Хармонте… Насчет остальных не уверена… А солист у них – Светлячок.
Подождала мою реакцию. Я молчал.
– По-моему, он не играл роль… Взаправду ничего не помнил… Но как увидел этого, высокого, в нем сразу щелкнуло: подбежал, обнял, как будто любимый отец с работы пришел… Так обрадовался! Закричал: пошли с нами. Типа мы сами все поймем… Я ударила как могла, но кто я против «капеллы»? А близнецов нейтрализовал Светлячок своим поганым мерцанием… Если б не он, девчонки смогли бы за себя постоять… Пообещал им что-то интересное, так и увели их…
Горгона сделала паузу, восстанавливая дыхание. Монолог давался ей тяжело в самом прямом физическом смысле. В моральном – не знаю… Мораль у Горгоны своеобразная, за годы семейной жизни я начал было о том забывать, но она напомнила ярко и зримо.
Отдышавшись, она выкрикнула:
– Ну, скажи ты хоть что-нибудь! Обругай меня! Ударь!
Мне нечего было сказать этой женщине. Тем более незачем распускать руки. Я повернулся и молча вышел.
Пока я полночи безумствовал, полагая, что измена жены – это худшее, что может в жизни случиться, похитили моих дочерей. Так что мое дело теперь – спасать детей, а не выяснять отношения… Нет отношений. Были и закончились.
Никогда мне не было так плохо…
Если б ночью в этом доме находился муж и хозяин в моем лице, тогда беды бы, возможно, не случилось, с Питером Пэном шутки плохи. Однако вышло так, как вышло… Вдобавок Светлячок оказался предателем. Он раскрыл похитителям тайное убежище Пановых, он помог нейтрализовать близнецов, а потом вывел их, притворяясь другом. А кто его привел в дом? Я. Мое решение, моя вина.
Рассказывать Горгоне про наш договор с Плащом не имело смысла. Я теперь вообще не видел смысла в разговорах с ней…
«Капелла», значит. Старые знакомые по Хармонту. «Тетя с волосами», наблюдающая с крыши, она же – на фото. Марианна Купер… Понятно теперь, каким образом были пробиты защитные шлемы у охраны и кто выжег всю регистрирующую аппаратуру в округе. Кому, как не «капелле», хватило бы на это сил. Сформировавшаяся, созревшая «капелла» – это демон с почти неограниченными возможностями. И мне с ним драться.
Часть вторая. Великолепная семерка
Громадные медные руки с острыми стальными когтями были у Горгон. На головах у них вместо волос двигались, шипя, ядовитые змеи. Лица Горгон, с их острыми, как кинжалы, клыками, с губами, красными, как кровь, и с горящими яростью глазами были исполнены такой злобы, были так ужасны, что в камень обращался всякий от одного взгляда на Горгон.
