Но слезы были обычными детскими слезами…
Неловко стянув тактическую перчатку, я гладил ее по соломенным волосам, заплетенным в нелепые косички, говорил что-то успокаивающее, совершенно не задумываясь над словами, главный посыл сейчас в интонации: все будет хорошо, ты рядом с другом, который не обманет, не подведет, не подставит…
…На маршрут из книжного магазинчика вышли на час позже запланированного.
Глава 4. Дети Безумного Шляпника
Мы приближались к Сенной. Подходили к площади со стороны Демидова моста, переброшенного через канал Грибоедова, а до того по весьма заковыристой траектории преодолели Казанский остров – места там труднопроходимые. Возможно, в компании Жужи можно было идти напрямик, но запас времени от щедрот Плаща получен достаточный, и я решил поберечь «батарейки» девочки, двинулся привычным путем.
Мы с ней шагали впереди, оторвавшись от основной группы, насколько позволяла видимость в тумане. И, пожалуй, никогда я не ходил по Зоне столь беспечно… Все-таки соседство Жужи очень расслабляет.
– И мы будем жить одной семьей, правда-правда? – в который раз спросила она.
– Конечно, милая, – в который раз подтвердил я. – Ты, я, мои девочки, вы наверняка станете подружками… Если только мы победим плохого дядьку по прозвищу Плащ. А мы обязательно победим.
– У нас будет свой дом?
– Самый лучший дом на свете, малышка! Там всегда будет светить солнце, и всегда будут цвести цветы… Ты ведь знаешь, что такое цветы? – спохватился я.
– Знаю… Я не видела, он видел… – Жужа махнула рукой куда-то назад, где шагал Леденец. – Они очень красивые, я их люблю.
Да, ты любишь все яркое и красивое, думал я, достаточно посмотреть на твоих фэнтезийных бабочек… Вполне естественно для выросшей в сумраке Зоны. А еще ты умеешь считывать зрительные образы из мозга, как только что обнаружилось.
Она остановилась, повела взглядом вокруг, прибавила со вздохом:
– А этот дом я не люблю…
Вокруг была уже Сенная – открытое пространство, затянутое туманом. И я подумал, что она толкует слово «дом» расширительно, имеет в виду всю Зону. На самом деле ее глаза просто могли видеть сквозь туман значительно дальше моих…
Выяснилось это скоро, буквально через десяток шагов, когда сквозь клубящуюся в воздухе влагу начала медленно проступать стена, сложенная из некогда красного, а теперь изрядно почерневшего кирпича.
В старой части Питера нередки такие красно-черные кирпичные здания, построенные пару веков назад, – в основном относящиеся к нежилому фонду: цеха фабрик, водонапорные башни, складские помещения (пакгаузы в той же Новой Голландии, например). Но попадаются и старые жилые дома, ни малейшей исторической ценности не представляющие: унылые коробки, лишенные любых архитектурных изысков и даже не оштукатуренные снаружи. Доживают свой век они в кварталах бывших рабочих окраин, куда даже в лучшие для Петербурга времена не забредали туристы.
Проблема состояла в том, что здесь, посреди Сенной, подобное здание оказаться никак не могло… И любое другое – тоже. Но Жужа вела нас прямиком к нему… К своему «дому», отсутствующему на любых планах города, даже на самых подробных.
Еще несколько шагов – и мне многое стало понятным, но при этом кое в чем я вконец запутался…
Перед нами высился Красный Замок.
* * *
Красный Замок я всегда считал выдумкой, одним из множества сталкерских мифов. Чем-то вроде «триггера», Зала Тысячи Голосов или хармонтского Золотого Шара.
Историй о блуждающем по городу здании известно множество – собранные воедино, они могут составить весьма объемистую главу в книге «Легенды и мифы питерской Зоны», если кто-то и когда-то возьмет на себя труд ее составления.
Но читать эту главу будет скучно. Больно уж сюжеты у историй однотипные, скроенные по одному лекалу. Дескать, если пересекать в густом тумане какое-то открытое пространство Зоны – площадь, обширный сквер, парк, – можно совершенно неожиданно натолкнуться на здание из красного кирпича, которого в том месте никогда не было и появиться которому решительно неоткуда.
Выглядит здание в разных изводах мифа различно – иногда действительно как средневековый замок, иногда как особняк, лишь условно под замок стилизованный. Но материал (старый кирпич) и цвет (темно-красный) остаются неизменными.
Люди, рискнувшие туда войти, пропадают, остаются там навсегда. Рассказывают – в легендах – об этом сталкеры, заспорившие с пропавшими: входить или нет? – и решившие не рисковать и быстренько унесшие ноги из непонятного места. Любая спасательная экспедиция ни здания, ни каких-либо его следов на том месте никогда не обнаруживает.
А пропавшие исчезают навсегда – никто и никогда их больше не видит, даже мертвыми. Разумеется, гибнут посетители Замка не просто так, не из глупого и бескорыстного любопытства, – на риск их толкают слухи о сталкере имярек, якобы вернувшемся из Красного Замка и якобы несметно разбогатевшем (слухи эти, само собой, проверке не подлежат, счастливец давно уехал в более обжитые и безопасные места).
Такова общая основа. Ну а разных сюжетных завитушек, повествующих о том, что действительно происходит внутри Замка, сочинено множество… О Красных мутантах, живущих там и награбивших несметные сокровища, о том, что час, проведенный внутри, равняется месяцу в окружающем мире… Врут кто во что горазд.
В общем, история вполне подходящая для того, чтобы скоротать вечер у походного костра, но с нулевой практической ценностью.
Так думал я до сих пор… А теперь стоял и тупо смотрел на материализовавшуюся выдумку.
* * *
– Это не мираж, – доложил Леденец, поколдовав с детектором. – Или мираж, умеющий обманывать объемные датчики…
На этот раз Красный Замок выглядел действительно как замок. Но именно что выглядел… Напоминал Арсенал в Царском Селе или декорацию голливудского фильма в жанре детского фэнтези. Донжона нет, четыре угловые башни абсолютно не функциональны в видах обороны – сектора обстрела их бойниц позволили бы стрелять лишь в пролетающих мимо галок, если бы таковые здесь водились. Ну а высокие стрельчатые окна заставили бы пойти и утопиться любого средневекового военачальника, получившего приказ оборонять этакую фортецию.
Ворота замка были гостеприимно распахнуты, подъемный мост опущен. Правда, он не перекрывал крепостной ров, как полагается, – просто лежал на потрескавшемся и вспученном асфальте Сенной. Ржавая крышка канализационного люка, наполовину прикрытая мостом, производила двоякое впечатление… Наблюдаемая картина казалась реальной, грубой, зримой – и в то же время абсолютно бредовой.
– Галлюциногенов в воздухе не обнаружено, – сказал отец, разглядывая индикаторное окошечко аспиратора. – По крайней мере известных.
Ну, хоть так… А то Зал Тысячи Голосов, о котором столько всего наплели, оказался в результате всего лишь эффектом, вызываемым испарениями псевдоплесени особого вида, расплодившейся в здании Московского вокзала. Особого вреда эта едва видимая без микроскопа нежить не причиняет, но зрительные и слуховые галлюцинации вызывает очень яркие.
