– Ну, здравствуй, Теодор. Ты меня помнишь?
Теодор содрогнулся от этих звуков. Почему это звучит так странно?
Он хотел ответить, но в горле пересохло. Теодор поперхнулся.
И вдруг…
Теодор осознал, что тот, другой, от него здорово отличается! У него нет шрама. Волосы на голове короткие, причесаны и аккуратно убраны назад. Лицо светлое и чистое, розовеет румянцем. Губы растянуты в дружеской полуулыбке. Одежда двойника была дорогая и тщательно подобранная: коричневый костюм, розовая рубашка… Теодор такого отродясь не видал. Золотые пуговицы на пиджаке поблескивали на солнце, и на них виднелся то ли узор, то ли буквы, из-за чего пуговицы напоминали монеты. Теодор, сидящий за столом, выглядел каким-то свежим, словно его мгновенье назад сняли с сушилки и отгладили. Он был чист и полон жизни, и, говоря по правде, Теодор, стоящий по эту сторону стола, куда больше походил на Смерть.
И все же это была она.
Второй Теодор плавным жестом руки пригласил его садиться. Первый Теодор никогда не звал к себе, а обычно грубо пихал какого-нибудь нахального посетителя да еще и отвешивал пинка.
Теодор покорно отодвинул стул и сел, покосившись на песочные часы. Весь песок внизу – значит, время еще не пошло.
– Итак, ты меня не помнишь.
Теодор поглядел на собеседника. Даже если это было воспоминание, то только из сна, где Тео мог себя представить иным. Не оборвышем из лесной чащи, а кем-то обладающим властью и силой. Он тупо уставился на одну из пуговиц-монеток. На ней блестели две буковки: «К. В.». Что бы это значило?
– Вижу, тебя заинтересовал мой наряд.
Теодор-Смерть скользнул взглядом по одежде посетителя, который отлично знал, что сейчас на нем надето, а других вещей у него и не водилось. Плотные, но обтрепанные штаны, заправленные в кабаньи сапоги. Чья-то старая рубашка, поверх которой был натянут толстый свитер с дыркой на животе. Она очень раздражала Теодора, но он так и не нашел времени ее зашить. Ношеный плащ с потертыми локтями и обшлагами.
Теодор прикрыл живот и уставился на колени.
– Не бойся. Что же ты – боишься… самого себя?
Тео поднял взгляд. Двойник лукаво улыбнулся.
– Итак, сыграем. Ты прошел через стихию, не убоявшись того, чем тебя клеймили. Молодец! Еще немного – и сможешь отыграть свою ставку, и тогда получишь от меня подарок. Но прежде сыграем в кости. Мы кидаем по одному разу. Один ход твой, другой мой. Сколько очков выкинешь – на столько вопросов ты должен ответить. Сколько очков выкину я – столько вопросов сможешь задать ты. И столько ответов получишь, разумеется. Ведь я знаю все на свете, а значит, я знаю Истину. У тебя же есть что спросить, верно?
У Тео в голове сразу же завертелось столько вопросов, что всех костей всех участников было бы мало. Он кивнул.
– Что ж, начнем. Ты первый.
Теодор вынул игральную кость. Камень вспыхнул зеленым светом, озаряя стол. На поверхности кубика проявились черные точки. Шесть. Теодор взмолился, чтобы ему выпала не эта сторона.
– Кидай!
Теодор сглотнул, мысленно возопил о помощи, обращаясь сам не зная к кому, и подкинул кость.
Камень сверкнул зеленым, упал на стол, прокатился немного и замер. На его верхней части чернели…
– Три, – сказал двойник.
«Хоть не шесть!» – выдохнул Теодор. Но по спине от затылка до самых пят тут же ледяной волной покатился страх.
– Задаю три вопроса. У тебя минута на каждый. Первая загадка:
Огонь, вода, земля и воздух,
Я там, где вечный снег и звезды,
Я там, куда ты не пойдешь.
Скажи, где ты меня найдешь?
Время пошло!
Гигантские песочные часы перевернулись, и песчинки с тихим шорохом посыпались вниз…
Теодор вытаращил глаза. Песчинки падали, ускоряясь, и в их падении он слышал тот ускоряющийся ритм, который звучал в мелодии Кобзаря. Или это чаще забухало его сердце?
«Давай, Теодор, не отвлекайся. Соображай скорей! Огонь, земля… Стихии. Понятно, смерть живет везде. Полезешь в воду – можно утонуть, в огне тут же сгоришь, под землю провалишься, тебя засыплет, воздух… – Теодор вспомнил, как чуть не грохнулся с Волчьего уступа. – Упадешь – разобьешься. Смерть есть везде, везде, везде… Где же она меня найдет? Везде? Это – ответ?»
Глаза Теодора лихорадочно забегали, ладони покрылись потом. Что, если он ошибется? Ему сразу конец? Как это – больно? Он все забудет или упадет во тьму, как в сон? Теодор задрожал.
Видя, что Теодор запаниковал, двойник указал на часы – песок иссякал – и участливо повторил:
– Дом, Теодор. Где он, мой дом?
Теодор поднял глаза, столкнулся взглядом с самим собой и ухнул в зеркальный коридор, слыша только стук сердца и бешеный гул в ушах. «Мой дом… – сказал Теодор-Смерть. – Мой дом». Где его ждет Смерть? Дом там, где он живет и где живет Смерть?
Теодор увидел, что песчинки иссякают. Он зажмурился и быстро проговорил:
– ВО МНЕ!
Гул в ушах оборвался.
– Что, прости? – двойник подался к Теодору.
– Во мне, – повторил Тео. – Ты – во мне. Сидишь там и ждешь своего часа.
Теодор-Смерть не улыбнулся.
– Посмотри мне в глаза, – сказал он.
Теодор поднял взгляд и увидел себя. Он сидел на бревне, а рядом кружился Волшебный Кобзарь и тряс своей гигантской дурацкой шляпой. Потом он всплеснул руками и, закатив глаза, беззаботно проговорил: «Знай, в каждой смерти есть жизнь, а в каждом живом ожидает своего часа смерть!»
Тео моргнул, и видение пропало.
– Ты прав. – Теодор-Смерть улыбнулся. – У моего Глашатая надо отобрать не только сердце, но и язык. Как думаешь?
Теодор съежился и покачал головой. Волшебный Кобзарь, конечно, был тот еще чудак, но он относился к Теодору с пониманием и не вызывал ненависти, он просто странный тип. Теодор точно не желал, чтобы тот лишился еще и языка, потому как потерю сердца он явно переживал с отчаянием.
– Вторая загадка:
Кто выше смерти может встать,
Вмиг став ее сильней?
То отдает, чем обладать
Не удается ей?
Едва часы перевернулись, внутренности Тео сжались от могильного холода. Двойник откинулся на спинку стула, не отрывая глаз от Теодора, и стал ждать.
«А-а, – в панике подумал Теодор, – что за вопрос? Кто может встать выше смерти? Выше? В каком смысле? – Ему привиделись короли, сидящие на золотых тронах под небом, но Теодор отмахнулся от этого видения. – Думай, тупая башка! Что за чушь несешь! Кто сильней смерти? Кто ее выше? Время? Время сильней смерти?»
