Ворвался муж и начал кричать. Он не понимал, что происходит. Увидев разложенные травы, он вспомнил о том, что жена говорила по поводу лекаря. Он словно с цепи сорвался. Накинулся на Лазара. Завязалась драка. Каким-то чудом Лазар оглушил его и вытащил из дома, потом вынес мальчика, но моей сестре ничем помочь не смог…
Лекарь должен был довести Связывание до конца. Он унес мальчика в надежное место, а когда вернулся – мой зять не захотел его слушать. Он посчитал жену и сына мертвыми. Похоронив ее, он сделал надгробие, на котором записали два имени. Он скорбел о потере, просто потерял рассудок и хотел лишь одного: убить виновного в гибели его семьи. Этот лекарь уничтожил дом, отнял жену и ребенка.
Мой зять разговор о нежителях принял так, словно это была последняя ересь, и тогда Лазар понял: любое объяснение впустую. Мой зять все равно не поверил бы, что его сын каким-то чудом выжил. Я не могла взять ребенка себе, и тогда Лазар увез мальчика с собой, пообещав заботиться, потому что после Связывания ребенку было нужно особое воспитание. Особая забота. Так объяснил Лазар.
Спустя некоторое время Лазар решил, что стоит попробовать еще раз. Быть может, за годы гнев и ярость человека утихли. Он разыскал меня, и мы отправились на переговоры. Лазар хотел вернуть ребенка. Но, едва услышав разговор, мужчина словно превратился в дьявола. Он притворился, что все понял, и согласился принять обратно мальчика, дав ему дом, настоящую семью, деньги. А после… подловил нас.
Потому мне отсюда никогда не выйти. Тем более, что это именно я позвала Лазара Ливиану лечить сына моей сестры, которая была замужем за Александру Вангели.
– Вангели?!
– Да, Тео… Я его родственница. Мэр был женат на моей сестре. Наши два рода объединились, ведь оба из самых богатых в Китиле. Моя сестра вышла замуж за Александру. Хотя, по правде, я была против. И не зря.
Дальше ты знаешь историю. Это то, что произошло со мной и почему я сейчас нахожусь здесь, в клетке. Вангели никогда не примет нежителей. Пройдет год или сотня лет… Я слышала, он участвует в Макабре. Не удивлена. Если он попадет за Дверь, сможет исполнить свое заветное желание, а после потери всей семьи его желание одно: отомстить нежителям. Уничтожить их всех, до последнего. Оставить мир только для живых.
Лиза зашлась ужасным кашлем. Она долго говорила, будто ее прорвало – та самая капелька на дне, которая из последних сил рванула к жизни. Видно было, как горько сейчас Лизе, но она ничего не могла поделать. Она была в клетке, в плену у Вангели.
Теодор не знал, что сказать. Он был потрясен так, как никогда в жизни. Он даже не мог представить, что однажды испытает подобный шок, способный поселить в языке немоту, а в сердце – гулкую, долгую, непередаваемую муку. Теодор едва смог сглотнуть и безжизненно осел на пол, не в силах произнести ни слова. Он поднял руку и поглядел на нее так, словно видел впервые. Осознавая ужасающую правду, которую ему только что открыла Лиза, он словно впервые смотрел на себя.
Его бледная рука. Длинная, тонкая и дрожащая. Когда-то он держал ею флуер. Сжимал шеи обидчиков-горожан. Он опустил взгляд: острые колени, плоский живот, все тело угловатое, как у многих сверстников. Он был подростком на самой грани взросления.
И в этом теле, на которое Тео с удивлением смотрел, – в его теле текла кровь. Живая пульсирующая кровь, которую дал ему не Лазар Ливиану…
– Я не Ливиану, – устало и ошеломленно проговорил Теодор. – Я все время жил в лесу, охотясь и считая своими родителями лис-перекидышей. Но у перекидышей детей быть не может. И я… я – не Ливиану. Моя настоящая фамилия… – Теодору потребовалось сглотнуть тугой комок в горле, потому что гортань сдавил ужасный спазм.
– Твоя настоящая фамилия – Вангели. Ты – сын Александру.
Лиза виновато подняла глаза. Но прежде чем Тео что-то сказал, раздался скрип, и дверь в подвал медленно отворилась.
Глава 22
о том, как не стоит встречать день рождения
Сердце Теодора сделало невероятный кульбит. Вжав голову в плечи, он озадаченно уставился в проем двери. На пороге было… пусто.
Лиза и Теодор замолчали, ожидая, что кто-то вой дет, однако этого не произошло. Дверь открылась сама по себе. Теодор слышал шорох на пороге, но ничего не видел.
– Кто здесь?
– Тише ты!
Теодор чуть не вскрикнул. Он узнал этот девчоночий голос! Тео ринулся к железным прутьям, и сердце ликующе забилось в груди. Он и не думал, что наступит момент, когда будет рад слышать девчонку!
Что-то прошуршало и совсем рядом материализовалось…
– Санда!
Теодор не сдержал восхищенного шепота. Девушка отбросила сеть-невидимку, и Теодор протянул к Санде руки. Они сквозь решетку обхватили друг друга за плечи.
– Черт возьми, как ты… Ты же… Санда!
Теодор не верил своим глазам. Она пробралась в особняк Вангели, на который даже смотреть боялся любой из нежителей! Она пришла сюда, чтобы вызволить его. Теодор никогда прежде не испытывал этого чувства. Его захлестнула такая волна благодарности, восхищения и теплоты, что язык вдруг онемел, и Тео даже не смог пробормотать «спасибо».
Девушка улыбалась. Она оглянулась и увидела Лизу. Нежительница с изумлением смотрела на подругу Теодора, затем перевела взгляд на белую сеть с алыми гранатами, лежащую на полу.
– Быстрей, Тео!
Теодора редко называли сокращенно. Грудь как-то по-особенному сжало от звуков ласкательного имени. После тяжелого разговора с Лизой он испытал такую радость! Впрочем, радоваться было еще рано.
– Слушай меня, – скороговоркой сказала Санда, вытаскивая из кармана ключ. – Там, за дверьми, Янко Попеску, один из Совета мэра.
Попеску! Толстяк в шляпе-котелке, который постоянно прикладывался к фляжке. Он не выглядел особо страшным, однако Шныряла пояснила, что под котелком у него удавка, и Попеску, несмотря на комичный вид, настоящий садист.
– Он должен хранить ключи, но, судя по всему, напился с горя, что настала его очередь охранять пленников. Я следила за особняком мэра, чтобы улучить момент, когда Вангели не будет дома, и проскользнуть внутрь. Отец иногда брал меня с собой на приемы, и я помню, где вход и какие коридоры куда ведут. Сразу догадалась, что камера должна быть вдали от жилых помещений. Пришла сюда, в сгоревший корпус, и услышала ваши голоса из окошка.
Санда кивнула на отверстие в стене – там мерцали звезды.
– Ты… – Теодор впервые посмотрел на человека с восхищением.
Она… пришла его спасти! Верно – ведь Теодор помог ей в испытании Ольшаника, он нырнул за Сандой, а когда не смог найти, позвал иеле и та вытащила девушку из воды. Теодор не думал, что испытания так связывают людей – тонкой, неуловимой, но крепчайшей нитью дружбы и долга. Он действительно чувствовал к Санде доверие, а она, судя по всему, к нему. Это было удивительно!
