Надежда умирает последней. Однако в данном случае она
скончалась еще до появления мальчугана на свет.
(«Мефодий Буслаев. Маг полуночи»)
Ты что, дядя, совсем офэншуел?
(«Мефодий Буслаев.
Тайная магия Депресняка»)
Я тут прикинул и понял, что за те десять минут, что я вас
ждал, ко мне в легкие попало около четырехсот миллионов микроорганизмов. На
многие из них у людей нет иммунитета.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Правило жизни номер один гласит: «Кто церемонится с собой, с
тем не церемонятся другие».
(«Мефодий Буслаев.
Третий всадник мрака»)
Моральные нормы расшатываются, как молочные зубы. Вначале
чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету.
(«Мефодий Буслаев.
Лед и пламя Тартара»)
Ты повзрослела. И поумнела. И погрустнела. Обычная лестница
из трех ступенек.
(«Мефодий Буслаев. Месть валькирий»)
На его благородном лице прорисовалась необходимость подвига.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Самые глупые вещи говорятся всегда с самым умным выражением
лица.
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Ее братец вечно страдал от неразделенной любви к халяве.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Я тебя прощаю! Ты жертва нашего века. В наше суровое время
так мало человеческого тепла!
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Спокойно, юноша! Держите свои эмоции в трехлитровой
сберегательной банке! Никто друг друга не убивает! Это всего лишь мирная дружеская
резня!
(«Мефодий Буслаев.
Тайная магия Депресняка»)
Средний путь всегда самый простой. Другое дело, что он редко
ведет в правильном направлении.
(«Мефодий Буслаев.
Третий всадник мрака»)
Проводник мрака не приведет к свету. От измены не жди союза.
От лукавства не жди помощи.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Ох уж это «мог бы, но» и просто «но»! Как часто я это
слышал! Какое короткое слово, но сколько народу споткнулось о него за все века!
Гораздо больше, чем обо все валяющиеся не на месте предметы!..
(«Мефодий Буслаев. Маг полуночи»)
Куда уж короче, начальник?.. Краткость — любовница
спартанца!
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Голод не тетка. Он дядька. Сердитый дядька
с вилками вместо зубов, наждачным языком
и кипящим желудком.
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Влюбленные — легкая добыча. Так было всегда
и так будет. Тот, кто любит, — бесстрашен
и... уязвим. Неуязвимый влюбленный —
это нонсенс, лингвистический парадокс.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Возьму мозги напрокат. Б/у не предлагать!
(«Мефодий Буслаев.
Третий всадник мрака»)
Страх — вообще странное чувство. Он есть только там,
где существует надежда, что все разрулится само собой.
(«Мефодий Буслаев.
Свиток желаний»)
Зарубите это себе на носу, птенчики мои, и пусть у вас на
память останется шрам!
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Чтобы такая дрянь тебя уважала, нужно самому стать такой же
дрянью, а я не хочу...
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Оно, конечно, баранина ничего, да только
с мамонтятиной все равно — какое сравнение, слезы одни!
(«Мефодий Буслаев. Маг полуночи»)
Ноша скорби и радости отмерена каждому наперед. Ничего не
может исчезнуть просто
так. Боль, исчезнувшая у одного, возникнет
у другого.
(«Мефодий Буслаев.
Третий всадник мрака»)
Мертвые не болтают. Им не до того.
(«Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара»)
За яркие дни мрак берет плату скверными ночами.
(«Мефодий Буслаев.
Третий всадник мрака»)
Истина — вещь относительная, особенно в вещах таких
зыбких, как человеческий быт.
(«Мефодий Буслаев. Месть валькирий»)
Если бы Вселенная не была полна неувязок
и провалов в логике — она вообще не могла бы существовать...
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Тот, кто изобретает пороки, не должен сам им предаваться.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
Детям надо позволять все, иначе из них никогда не вырастут
настоящие негодяи!
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Фотография — как подводная лодка. С нее не убежишь.
(«Мефодий Буслаев. Свиток желаний»)
А нужен ли людям собеседник? Может, главное для них —
считать, что он есть? А все, что они хотят услышать, они отлично скажут себе
сами.
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Душа человеческая как яблоко — с одного конца растет, с
другого уже подгнивает. В ней все что угодно — и пропасти, и провалы, и
старые шрамы. Она и всесильна, но она же
и беспомощна, и наивна, и глупа.
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
В конце концов, глупость — самый простительный из всех
пороков, ибо не имеет налета злонамеренности.
(«Мефодий Буслаев. Маг полуночи»)
Проще найти клад, чем потерянное время.
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
В сущности, ехидство — это форма скрытой агрессии. Сел,
ужалил, улетел — комариный подход к серьезной проблеме.
(«Мефодий Буслаев. Лед и пламя Тартара»)
Истинная сила скрыта глубоко и не бросается
в глаза назойливо, как мышцы пляжного качка.
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Приличные люди на заборах не читают — приличные люди на
заборах пишут.
(«Мефодий Буслаев. Тайная магия Депресняка»)
Чутье подсказывает, что хорошей новостью
в данном случае будет отсутствие новостей.
(«Мефодий Буслаев. Маг полуночи»)
Темный дар — тот же зверь. Если не кормить зверя, он
разорвет хозяина.
(«Мефодий Буслаев. Третий всадник мрака»)
Болят уши — отрежь их и съешь, если кушать хочется, но
оставайся поэтом!
(«Мефодий Буслаев. Месть валькирий»)
Работать, равно как и умирать, надо экспромтом, не
подыскивая для этого красивых дней.
