Уже имелось согласие Кальтенбруннера и Гиммлера на совершение сделки, где ценой освобождения Чиано из итальянской тюрьмы являлась выдача всех его дневников. И тут Гиммлер струсил. Он захотел заручиться еще и согласием Гитлера. Тот же подпал под влияние злейших врагов Чиано Геббельса и Риббентропа и 6 января 1944 года категорически запретил проведение какой-либо акции по его освобождению.
9 января того же года в Вероне состоялся суд над Чиано. Главным пунктом обвинения выдвигалась попытка свержения дуче фашистским «большим советом» в июле 1943 года. Во время совещания суда для вынесения приговора жена бывшего министра Эдда Чиано сбежала. Чтобы скрыть конечный пункт своего побега, Эдда распространила слухи, что с помощью представителей каких-то испанских кругов она направилась в Испанию. На самом же деле она вместе со своими детьми перешла границу Швейцарии и попросила там убежища. Просьбу ее удовлетворили. Кроме того, для сохранения в тайне местопребывания Эдды ей было разрешено жить под фамилией Альба.
Перед побегом в Швейцарию дочь Муссолини написала три письма. Первое она адресовала командующему полицией и СД в Вероне генерал-майору Хастеру, второе — Гитлеру и третье — дуче, своему отцу. В этих письмах она пригрозила опубликовать дневники Чиано, если его не освободят. Но все было напрасно.
Вынесенный Чиано и его сторонникам 10 января 1944 года смертный приговор после отклонения прошения о помиловании привели в исполнение утром следующего дня в Вероне. Генерал-майор Хастер присутствовал при этом и в протоколе о казни указал, что приговоренных привязали к стульям и расстреляли в спину. Такого конца этого дела мы в VI управлении не ожидали. Нам трудно было поверить, что Чиано и его жена, полагаясь на ставшие нам известными слова Гитлера о том, что они находятся под его защитой, добровольно отдали себя в руки своих преследователей. Все это оставляло скверное чувство и у многих моих коллег значительно подорвало веру в фюрера. При всей антипатии к Чиано мы ему такой судьбы не желали.
Дневники Чиано действительно существовали и вскоре были частями опубликованы в швейцарских газетах. Конечно, гитлеровскому режиму это не могло понравиться, но все попытки как-то ликвидировать дневники окончились безуспешно. В 1948 году они вышли отдельной книгой.
Итак, техническая вспомогательная служба нашего управления не только осуществляла радиосвязь и поставляла коротковолновые приемники, а также специальные конверты для курьерской почты, она изготовляла и другие необходимые в разведке средства. Эта служба снабжала нас симпатическими чернилами и пишущими принадлежностями для тайнописи, замаскированными фотоаппаратами, контейнерами для тайников (например, ботинки с пустым пространством в каблуках, портфели и чемоданы с двойным дном, секретными отделениями и полыми ручками).
В этой службе имелась также великолепно оборудованная мастерская по изготовлению фальшивых документов, подделывавшая практически любые паспорта и удостоверения. Там можно было, например, заказать и получить американские «рационные книжки», продовольственные карточки французских колониальных владений, английские удостоверения и документы любого рода, уругвайские паспорта, дипломатические паспорта всех стран мира, короче говоря, едва ли существовал такой документ, который там не могли бы сделать.
Когда в конце 1944 года мне потребовался один документ, я пришел в эту лабораторию. Она находилась вблизи VI управления в большой вилле. Техник по изготовлению документов работал с помощью батареи чернильных бутылочек и связки различных перьев. Он настолько точно копировал самые сложные надписи и подписи, что нельзя было отличить подделку от подлинника. Этот человек пользовался признанием в нашей службе. Ему достаточно было пристально посмотреть на почерк, несколько раз воспроизвести его движением руки, и после нескольких письменных проб он совершенно точно фальсифицировал оригинал. В подвале виллы находился склад штемпелей и печатей. Когда я туда зашел, у меня разбежались глаза. В трех больших помещениях площадью примерно 150 квадратных метров одна к другой стояли полки с печатями и штемпелями. Они занимали все пространство помещения от пола до потолка и были сгруппированы по странам. Здесь можно было найти печати крупных бразильских городов и штамп небольшой больницы в Туркмении. Здесь же, естественно, хранились паспортные печати и транзитные штемпеля всех стран мира. В приложенных инструкциях указывалось, в каком месте ставится печать или штемпель, какого цвета должна быть мастика, как оформляются проездные документы, например ставится ли виза в паспорт или на отдельный, прилагаемый к паспорту листок, и т. д. На мой вопрос, сколько же здесь хранится печатей и штемпелей, шеф по фальшивкам ответил, что этого никто не знает. Они сами давно сбились со счета после 40 тыс. Может быть, сейчас их около 100 тыс., но это просто невозможно проконтролировать, поскольку все время поступают новые.
Я узнал также, что техническая вспомогательная служба имела типографию с современным оборудованием и даже собственную фабрику для изготовления специальных видов бумаги, обе находились в концентрационном лагере Заксенхаузен. И здесь мне не пришло в голову поглубже поинтересоваться этим делом, так что я по-прежнему не имел представления о творимых в концлагерях жестокостях.
Конечно, изготовление фальшивых банкнот и паспортов было лишь побочным делом, предназначенным способствовать выполнению главной задачи. Таковая состояла в первую очередь в получении информации о международной обстановке, чтобы оказывать своему правительству решающую помощь в выработке необходимой позиции. В задачи секретной службы входила также постоянная добыча информации о положении в других странах и позиции их правительств. Вся эта информация должна была беспрерывно поступать в компетентные учреждения. Наиболее значительная информация направлялась Гиммлеру, доводившему ее до сведения Гитлера. Много информации шло в министерство иностранных дел. Здесь надо отметить, что, как это часто имело место в верхнем эшелоне национал-социалистской иерархии, Гиммлер, которому подчинялась внешняя политическая разведка, испытывал чувство вражды к министру иностранных дел. Риббентроп отвечал ему тем же. Так что сотрудники обеих служб, которым в конце концов приходилось расхлебывать все то, что заваривалось «наверху», с полным правом применяли к этим обоюдным вылазкам выражение «национал-социалистские боевые игры». Это выражение применялось тогда к подобным междоусобицам на всех уровнях. Однако мы не выражали особого недовольства, если сведения МИДа противоречили сообщениям разведывательной службы. Это помогало лучше оценить собственный источник, а то и разоблачить агента-дезинформатора.
Куда идешь, германский рейх?
6 июня 1944 года англо-американские войска высадились в Нормандии и, таким образом, открыли второй фронт в Западной Европе. Германия была окончательно зажата в стальные тиски союзников.
Многие сотрудники, которые, так же как и я, знали точно обстановку на фронтах, встретили открытие второго фронта с облегчением, они хотели, чтобы западные союзники быстрее продвигались вперед, поскольку не испытывали желания «попасть в руки к русским». Я страха не испытывал, потому что еще со школьных времен мне был чужд воинствующий антикоммунизм.
