— Вагиза, вы позволите мне посмотреть, какие препараты принимает ваш муж?
— Пожалуйста, смотрите.
Она пожала плечами и указала на столик в углу комнаты.
— И что вы хотите там высмотреть? Снотворное?
Ураков не ответил, достал телефон, открыл фотографии и принялся разглядывать флаконы, сверяя названия с теми, что были в записях Пескова. На флаконах Филиппа Хмаренко не было ни одного названия, написанного кириллицей. И из двенадцати названий стоящих на столике лекарств восемь повторялись в записях. Похоже, покойный Игорь Песков зафиксировал, чем лечится господин Хмаренко, и изучал взаимодействие этих препаратов с алкоголем. Занятно.
— Где вы приобретаете лекарства? — спросил Сергей Васильевич.
— Нам из-за границы привозят. Филипп Владимирович не верит в отечественную фармацевтическую промышленность и тем более не верит нашим аптекам, он считает, что у нас продается много поддельных лекарств. В общем-то все эти препараты ему выписали в Европе, где он долго лечился, вот он там в первый раз все закупил, а потом, когда что-то заканчивалось, ему уже привозили. В России почти у всех этих препаратов есть отечественные аналоги, но Филипп Владимирович не хочет рисковать.
— А клофелин как же? Тоже из Европы?
— Что вы, нет, конечно. Клофелин я ему здесь покупаю.
— И где же он?
Ураков указал на столик с лекарствами, клофелина среди них не было.
— Да вот же!
Вагиза подошла поближе и взяла со столика флакон без этикетки.
— Понимаете, к Филиппу Владимировичу часто приходится вызывать докторов, и он не хочет, чтобы они видели, что он принимает клофелин. Когда-то им это было безразлично, я имею в виду, в те времена, когда клофелин широко применяли и часто выписывали. А теперь появилось много препаратов нового поколения, не таких опасных, и врачи категорически протестуют, если больные продолжают принимать клофелин, тем более когда у них, как у Филиппа Владимировича, так много разных заболеваний. Однажды, примерно год назад, мы вызывали «Скорую», приехала молодая девочка, очень резкая, увидела клофелин, начала Филиппу Владимировичу выговаривать, как школьнику, а потом схватила таблетки и сунула в свой чемоданчик. Сказала, что выбросит на помойку и чтобы мы не смели больше к нему прикасаться. Филипп Владимирович тогда страшно разозлился, в том флаконе был весь его запас, около пятидесяти таблеток по ноль-пятнадцать, а он без них не спит уже много лет. Пришлось мне тогда срочно бежать в поликлинику, искать знакомых врачей, просить рецепт. В общем, ничего страшного, конечно, проблема решаемая, но Филипп Владимирович сказал, что больше таких концертов наблюдать не желает, и с тех пор пересыпает клофелин из заводского флакона вот в этот, без этикетки.
«Все занятнее и занятнее, — подумал Ураков. — Что же там у Валерки Шаркова за ситуация?»
— Вагиза, мне бы нужно задать пару вопросов вашему мужу, но я не хочу его беспокоить. Может быть, вы посмотрите, не проснулся ли он, и если проснулся, сами спросите? Вопросы очень простые: не спрашивал ли Саша, что находится в этом флаконе, и не говорил ли Филипп Владимирович Саше о том, что в этом флаконе клофелин?
Она посмотрела недоверчиво и переспросила:
— И все? Больше ничего?
— Больше ничего.
Вагиза кивнула и вышла. Ураков дождался, когда ее шаги стихнут в противоположном конце длинного коридора, и сделал несколько фотографий, стараясь, чтобы названия всех препаратов получились в кадрах четко и крупно. Флакон без этикетки сфотографировал тоже. Оглянулся на оставленную открытой дверь, высыпал в ладонь клофелин, быстро пересчитал таблетки. Тридцать одна. Ссыпал их назад во флакон, поставил на место.
Когда жена Хмаренко вернулась, Сергей Васильевич с самым заинтересованным видом разглядывал единственную фотографию, висящую на стене. На фотографии красовался крупный ухоженный ротвейлер с мощной грудной клеткой и блестящей шерстью.
— Филипп Владимирович сказал, что Саша спрашивал про флакон, он это хорошо помнит. Как-то разговор зашел о том, что Филиппу Владимировичу приходится принимать очень много всяких препаратов и строго по часам, в общем, вокруг этого. Тогда Саша и спросил про флакон.
Ураков подумал, что если эта женщина еще раз назовет своего мужа по имени-отчеству, он закричит. Или даже завизжит. Манера некоторых дам именовать своих супругов подчеркнуто уважительно приводила его в бешенство. Да, Хмаренко старше жены почти на четверть века, да, он состоятельный человек и облагодетельствовал небогатую одинокую сиделку, но должна же быть мера!
— И что ответил ваш муж?
— Сказал, что это снотворное. Просто снотворное. Но очень хорошее.
— То есть слова «клофелин» он точно не произносил?
— Нет-нет, я же вам объясняла: Филипп Владимирович зарекся кому бы то ни было говорить о том, что он принимает это лекарство. Саша хотел узнать название снотворного, жаловался на бессонницу, хотел купить в аптеке, но Филипп Владимирович сказал, что этот препарат ему привозят из-за границы и в Нанске его все равно купить невозможно. Тогда Саша попросил дать ему одну-две таблеточки, чтобы выспаться хотя бы один раз.
— И ваш муж…
— Разумеется, отказал. Сослался на то, что препарат очень дорогой и неизвестно, когда его в следующий раз привезут, каждая таблетка на вес золота, и пусть Саша не обижается, но он не даст. Вы не подумайте, Филипп Владимирович не жадный человек, он щедрый и добрый, но он же понимал, что Саша обязательно выпьет, он ведь и не скрывал, что выпивает каждый вечер, не только у нас, но и перед сном, и в комбинации с клофелином это может оказаться смертельным.
«Да не только может, но и оказалось, похоже», — произнес мысленно Ураков.
— И как Саша отреагировал? Не обиделся?
— Но разговор же был не при мне. Хотя я ни разу не замечала, чтобы между Филиппом Владимировичем и Сашей возникало какое-то напряжение. Они всегда так хорошо разговаривали, выпивали, Филипп Владимирович по чуть-чуть, Саша — побольше, конечно.
— Сколько таблеток клофелина в день принимает ваш супруг?
— Обычно две, на ночь. В упаковке банка на пятьдесят таблеток, и ее хватает чуть меньше чем на месяц.
— Две? Не многовато? Тем более в максимальной дозировке…
— Многовато, — согласилась Вагиза грустно. — Вы правы. Но за столько лет развилось привыкание. Филипп Владимирович начинал, как и все, с половинки, и за два десятка лет дошел до двух таблеток.
Она развела руками, давая понять, что в этом вопросе повлиять на упрямого супруга ей не удается никак.
— Когда в последний раз вы пересыпали клофелин из заводского флакона в ваш?
Вагиза задумалась.
— Вроде бы… Сейчас скажу точно… Филипп Владимирович сказал, что у него осталось во флаконе две таблетки и нужно открыть новую упаковку… Это было…
