— Что? — не расслышала поклонница Дрыгова. — Я говорю, что он ведь такой… талантливый.
— Отпустите, а то я позову милицию. — Наташа зло дернула руку.
Девица вытаращила на нее глаза, но отпустила. Наташа сжала под мышкой сумку с документами и быстро зашагала по улице, стараясь не оглядываться.
В прокуратуре она была через сорок минут. Быстро проскользнула в свой кабинет, стараясь ни с кем не встречаться в коридоре, и сидела там до конца рабочего дня. Все тело время от времени била нервная дрожь. Наташа вздрагивала от каждого стука в дверь, от каждого телефонного звонка.
Гуляева пропадала где-то и вернулась только часов в шесть, когда Наташа уже надела плащ и искала ключи от кабинета, которые сунула куда-то.
— Ну как? — спросила она. — Можно с первым делом поздравить? Сколько ему впаяли?.. А что такая перепуганная? Адвокат крутой попался?
— Я его оправдала, — тихо сказала Наташа, теребя пуговицу на плаще.
— Как это? — Женщина непонимающе улыбнулась. — Как это — оправдала?
— Так. — Наташа попыталась улыбнуться, но не получилось. — Я сняла с него обвинение.
Гуляева перестала улыбаться, посмотрела на нее пристально и вдруг сказала:
— Ну и дура…
— Поз-драв-ля-ем! — рявкнуло сразу несколько голосов, как только она открыла дверь в квартиру.
В потолок полетела пробка от шампанского, и перед носом зашелестели целлофаном цветы. Мама сразу кинулась целоваться, брат Ленька начал стаскивать с нее плащ, а Витька почему-то хлопал в ладоши.
— Ну как? Таточка, как все прошло? Тебя хвалили. Вопросы сыпались со всех сторон. — Что начальник твой сказал?
— Все нормально, — ответила Наташа и наконец смогла выдавить из себя улыбку.
Никогда еще ей не было так противно, как сейчас…
Свинопас
— А какого ты нас взял, а этих нет? — сопел Мент, вышагивая по грязи и держась за поясницу.
— Да! — вставил и Грузин. — Если он такой крутой, надо было всех взять.
— Они бы испугались, — заговорил Юм, заглядывая в глаза то Менту, то Грузину. — А ты не испугаешься, я знаю. И ты. А я точно не испугаюсь. Я смерти еще в детстве не боялся, все говорили, что я бешеный.
Ни Грузин, ни Мент ничего не поняли, но спрашивать больше не стали, они видели, что Юм в каком-то исступлении. Сейчас его лучше не трогать. Он в таком состоянии с десятком мужиков справится.
«Афганец» был в свинарнике, выгребал вилами навоз из загонов. Когда Юм выдернул из деревянной перегородки топор, он оглянулся, расправил плечи, улыбнулся и спокойно сказал:
— Предупреждал ведь его, дурачка. Что ж вы, ребята, до ночи не могли подождать?
Юм сузил глаза и с ненавистью смотрел на Николая.
— Мужики, может, не надо, а? — Николай запер загон. — Я не хочу.
— Ты чего, сука, пугать нас вздумал? — прошипел Юм. — Ты, падла, меня пугать вздумал? Ты думаешь, ты такой крутой?
— Дурачок.
Юм без размаха метнул топор в Николая. Прямо в голову. Тот в последний момент как-то ухитрился увернуться, и топор, гулко зазвенев, застрял в бревенчатой перегородке.
— Ну я же просил, — все еще пытался увещевать Николай, но Юм уже принял бойцовскую позу и медленно двинулся навстречу противнику.
Дрался Николай как-то неуклюже, скупо, почти не двигаясь. Но, как ни странно, ухитрялся отбивать все удары Юма, который прыгал вокруг него, размахивая руками и ногами, и все больше распаляясь.
— Ох, дождетесь вы у меня, дурачки, — все время уговаривал Николай, сосредоточенно парируя жалящие выпады корейца. — Оружия вы все равно не получите, только покалечитесь.
У Юма вообще не было глаз. Он готов был разорвать этого пропахшего навозом фермера, растерзать на куски. Но не удавалось даже элементарно влепить ему по морде.
Зато у Юма уже в кровь была разбита губа, опухло ухо и нос свернут набок.
— Ну какого ты стоишь?!! — заревел он наконец, оглянувшись на Мента. И в тот же момент получил оглушительный удар в диафрагму. Потерял равновесие и полетел прямо в кучу навоза. Хотел вскочить, но тут Николай схватил остро заточенные вилы и заорал:
— Лежать, дурачок!
Вилы свистнули в воздухе и вонзились в пол, зажав ногу зубьями, как тисками, и пригвоздив корейца к земле.
— Спецназ, говнюк, слышал? Я вообще драться не умею. Я только убивать умею.
— А-а-а-а!!! — заревел Мент. — Да я тебя…
Но больше ничего он сказать, да и сделать, не успел. Потому что Николай увернулся от его кулачищ, как-то легко подсек его ногу, и Мент, по инерции пролетев пару метров, со всей дури шарахнулся головой о стену.
— Сука, убью! — хрипел Юм и теребил шнурок ботинка, который никак не хотел развязываться. — Загрызу, гад! Зубами загрызу!
— Сначала подрасти маленько, — пробормотал Николай и двинулся в сторону Грузина. — Силенок у вас, ребята, маловато. Я ж говорю, таких, как вы, в свое время голыми руками давил, патроны экономил.
Нога никак не вылезала. Юм сцепил зубы, чтобы не закричать от боли.
— Ну что? — Николай подошел к Грузину и остановился в нескольких метрах: — Тоже драться хочешь?
— Нет, не хочу. — Тот попятился и прижался спиной к стене. — Честно, не хочу.
— Вот и молодец. — Николай криво ухмыльнулся: — Умный мальчик. Там, во дворе, тележка стоит. Грузи туда своих приятелей и вывози отсюда. У меня своего дерьма в хозяйстве хватает. Тележку на станции оставишь. Хорошо понял?
— Хорошо, — закивал Грузин. — Можно идти?
Но вместо ответа «афганец» вдруг как-то дернулся, икнул и стал медленно опускаться на колени. А за его спиной стоял кореец. Он выдернул из спины Николая окровавленный топор. И снова замахнулся.
А Николай все еще стоял на коленях. Свалился только тогда, когда Юм разрубил его голову на две ровные половины и на пол брызнули мозги.
— С-су-ука! С-су-ука! — закричал Юм, продолжая методично наносить удар за ударом. — Убью! Убью!
Грузин с ужасом смотрел, как он отрубил сначала голову, потом руки, ноги, потом начал рубить на куски тело. Когда от трупа осталась только груда мяса и Юм поднял обезумевшие глаза, Грузин решил, что теперь все, пришла его очередь.
— Убью! — заревел тот. — Всех убью!
Грузин бросился к Менту, а Юм посмотрел мутными глазами и вдруг начал швырять мясо в кормушки.
— Ешьте, свиньи, жрите, — приговаривал он с безумной улыбкой.
Мент пришел в себя и теперь сидел на полу, мыча от боли и держась обеими руками за голову. Лоб у него был разбит, все лицо в крови.
Это было какое-то непрекращающееся безумие. Грузин вдруг заметил, что одна нога у Юма босая и он как-то неестественно волочит ее за собой.
