— Помню. — Наташа отвела взгляд.
— Знаешь, я ведь тогда всю ночь заснуть не могла, пошевелиться боялась. Так хотела попробовать…
— Я тоже не спала, — тихо сказала Наташа. — А почему не решилась?
— Не знаю. — Света пожала плечами. — Боялась, что ты обидишься. А ты уже знала, что я?..
Наташа кивнула.
— А почему легла со мной? — удивилась подруга.
— Не знаю. — Наташа вдруг засмеялась: — Тоже боялась, что ты обидишься.
— Эх, жаль, что я тогда не попробовала… — Света улыбнулась и поцеловала подругу. В щечку…
Основной
Ловушка захлопнулась. Женя попалась, как маленькая.
— Где остальные, не знаю, — продолжал говорить участковый Анисимов, но ей это было уже малоинтересно. — А откуда вчера «скорая» эту троицу привезла?.. Ну так и дуйте на станцию…
Женя опустилась на кушетку и безразлично уставилась на пожелтевшую стенгазету с кривым заголовком «Пьянству — бой!». Сразу одолела слабость, наступила полная апатия. «Вот и все — подумала она отрешенно, — приехали. Интересно, а что мне теперь будет?»
Услышала, как в дверь кто-то постучал и загремели сапоги Анисимова, который пошел открывать. А потом наступила тишина.
Очнулась Женя, только когда над самым ее ухом кто-то закричал:
— Ну что расселась?! Вставай, дура! Бегом, бегом!
Это был Юм. Сжимал в руке ее пистолет и зыркал по сторонам.
— Да проснись ты, времени нет!
Анисимов сидел в предбаннике со связанными руками и с кляпом во рту.
— Встать! — заорал Юм и саданул его по ребрам. — Поднимайся, падла! Бегом в машину, а то застрелю.
Женя никак не могла завести мотор. Старый милицейский «уазик» чихал, вздрагивая всем корпусом, и все.
— Газ нажми, дура! — крикнул Юм, затолкав капитана под заднее сиденье.
Наконец машина завелась, обдав Юма клубом едкого белого дыма. Юм приволакивал ногу. Но двигался достаточно шустро. Он вскарабкался на переднее сиденье и приказал:
— На вокзал, быстро!
«Уазик» сорвался с места.
— Куда ехать? — Женя отчаянно вертела головой. — Я дороги не помню.
— Вон туда!.. Теперь направо. Быстрей, быстрей!
Братва, мирно дремавшая на скамейке, бросилась было врассыпную, но Юм закричал, что это они, и все остановились.
— Это что за тачка? — удивленно спросил Целков.
— Ныряйте, быстро! Сюда сейчас приедут! — закричала Женя.
— Кто? — не понял Ванечка.
— X… в пальто! Менты приедут!
Все мигом оказались в кабине, и машина сорвалась с места.
— Да не пихайся ты, — доносились возгласы с заднего сиденья. — Ой, смотрите, а Склифосовский сзади. А это чьи копыта на полу?
— Братва, а чё тут этот мент делает? — удивленно воскликнул Ванечка. — Эй, друг, ты что, заблудился?
Только тут все заметили, что под ногами у них лежит связанный капитан милиции.
— Это Василий Петрович Анисимов, познакомьтесь, — сквозь зубы процедила Женя.
— Ребята, хватит шутки шутить, — забормотал капитан, у которого Целков вынул изо рта кляп. — Что же вы делаете, ребята?
— Молчи, плесень! — рявкнул Грузин и ударил его каблуком по зубам.
— Перестаньте, вы же не знаете, что творите. — Анисимов сплюнул кровью и выбитыми зубами! — Лучше остановитесь.
— Заткните его! — закричал Ванечка. — А то я эту падаль своими руками придавлю!
— Что же вы творите, что же вы творите? — сокрушался капитан. — Это ведь уже не шуточки. Что вы теперь со мной делать-то будете?
— Грохнем мы тебя, батя, грохнем, — тихо пробормотал Целков, глядя на дорогу.
Все весело засмеялись, кроме Склифосовского, который лежал за сиденьями, рядом с запаской, и старался не двигаться.
— Ребята, да вы что? — Анисимов никак не хотел замолчать, несмотря на то, что Ванечка несколько раз двинул ему каблуком по печени. — Да вы знаете, что вам за это будет? Вам же всем «вышка» светит, всем. Вы меня лучше свяжите покрепче и в лесу оставьте.
— Правда, а зачем он нам? — спросил Грузин. — И тачку бросать надо, пока не поздно. Далеко мы на ней не уедем.
— Заложник, — отчетливо произнес Юм, глядя вперед. — И тачка нужна. Я на одной ноге далеко не упрыгаю.
— А что с Ментом? — тихо спросил Склифосовский, стараясь не высовываться.
— Ой, правда. А что с Ментом? А где он? — затараторили все.
— Хрен с Ментом, — спокойно сказал Юм. — Сам выберется, я ему не нянька.
— Вот правильно, — опять заговорил капитан. — Зачем на себя мертвого милиционера вешать? Это вы правильно рассудили.
Он никак не мог понять, почему все так смеются. По щекам у него текли слезы, растворяясь в морщинах, как дождевая вода просачивается в трещины высохшей под лучами солнца земли.
— Сворачивай! — вдруг рявкнул Юм и резко вывернул руль из Жениных рук. Машина слетела с дороги на обочину, подпрыгнула два раза, с хрустом ворвалась в высокий кустарник и заглохла.
— Ты что, совсем рехнулся? — Женя потёрла ушибленное колено. — Мы же все чуть не…
Но тут мимо них за кустами пронеслись одна за другой две милицейские машины.
— Это что, за нами? — шепотом спросил Целков.
— За вами, сынки, конечно, за вами, — опять подал голос капитан. — Так что вы лучше уходите. Бросьте меня тут вместе с машиной и уходите. И вам спокойнее будет, и мне за жизни ваши бестолковые.
— Вытаскивай его, — вдруг скомандовал Юм и вылез из кабины.
Капитана вытащили за ноги и поволокли в лес. Он не дергался, не сопротивлялся, только бормотал все время:
— Вот и правильно, ребятки, вот и молодцы.
— Целка, давай его вон к той березе прикручивай, — приказал кореец, оглядевшись по сторонам. — И машину сюда подгоните.
— Вот-вот, так меня, — облегченно пробормотал капитан и сам встал у дерева.
Грузин привязал Анисимова к стволу старой высокой березы и начал бить. Василий Петрович только охал при каждом ударе и молчал, с надеждой глядя то на Юма, то на Женю. Видно, понимал, что они тут главные и от них все зависит.
— Ну что, ментяра? — Юм подошел к нему и злобно посмотрел в глаза, сморщив лицо. — Ну теперь посчитаемся. Целка, возьми трос, полезай вон на ту березу и привяжи к стволу как можно выше. Только чтоб второй конец сюда можно было опустить.
— Зачем? — удивился Целков.
— Делай, раз ведено!
— Вы, ребятки, не волнуйтесь, — продолжал радостно бормотать капитан, — меня здесь не скоро найдут. Вы мне только кляп в рот засуньте, чтобы я кричать громко не смог. Может, только с телеги с какой услышат, а так…
