— Да что случилось?! — взорвался он. — Куда ты собралась среди ночи? И где дочь?
— Вспомнил наконец, сволочь. Она в надежном месте. Не здесь.
— Что?! В каком еще месте?
Наташа подошла к нему, прижала его к стене и тихо сказала:
— Витя, пожалуйста, только не паникуй. Нам с тобой необходимо на какое-то время уехать из города.
— Но я не могу. И потом, зачем?
— Витя! — прошипела она сквозь зубы. — Я очень тебя прошу, сделай все, как я говорю. Помнишь, я тебе рассказывала — я пять человек под высшую меру подвела?
— Ну и что?
— Они сбежали…
Свободный человек
Потом они сидели в лесу, в Лосиноостровском, и пили водку. Те три бутылки, которые купил Петя.
— А можно я дальше как-нибудь один? — жалобно попросил Склифосовский. — Я, честное слово, не попадусь, честное слово, и денег мне не нужно.
— А кто тебе даст? — засмеялся Грузин. Встал, расстегнул ширинку и начал мочиться прямо на костер.
Юм молчал. Ковырял палочкой землю и молчал, изредка бросая короткие, как молния, взгляды то на Мента, то на Грузина.
— Так я пойду? — Склифосовский встал и отряхнул штаны, глядя на Женю.
— А тебя отпускали? — спросил Юм. — Сиди и не рыпайся.
— Слушай, Грузин, — вдруг сказала Женя. — А что это ты там, в фургоне, так старался?
— В каком смысле? — не понял он.
— Ты знаешь, в каком. — Она встала и двинулась прямо на него. — Ты что же, паскуда вонючая, думаешь, что можешь вот просто так при всех меня оттрахать?
Грузин побледнел и попятился от нее, на ходу застегивая ширинку, но споткнулся о какой-то корень и растянулся на траве..
— Ты что же это, гад? — Она нависла над ним, сжимая кинжал в руке. — Ты думал, что я все забыла? Ты думал, что тебе это с рук сойдет?
— Нет, я… Ты же сама просила. Я не…
Она вдруг размахнулась и кинжалом полоснула ему по груди.
Грузин вскрикнул и хотел вскочить, но Женя наступила ему ногой на горло.
— Что я тебе, блядь какая-то?! — рассвирепела она и вдруг начала пинать его ногами. — Сволочь, хохол поганый! Да я тебя за это убью!
Мент не обращал внимания на происходящее, а Юм наблюдал за всем с каким-то даже удовольствием. Не останавливал, не помогал, вообще не вмешивался. Просто сидел и смотрел, как его женщина избивает здорового мужика, а он даже не смеет дать ей сдачи.
— Что, хочешь уйти? — спросил он вдруг у Склифосовского, и все замерли.
— Я? — Тот оглянулся, как будто тут мог находиться кто-то еще с такой же фамилией. — Да нет, почему? Я и остаться могу. Зачем мне уходить? Куда? Я с вами, как все.
Юм довольно улыбнулся.
— Пусть идет, — сказал вдруг Мент и грозно посмотрел на корейца.
— Что? — Юм будто не расслышал. — Ты, кажется, что-то сказал?
— Я сказал — пусть идет, — повторил Мент и встал. — Если хочет, пусть идет. И никто ему не запретит.
— Это ты так решил? — Юм тоже поднялся на ноги. Глаза его судились и в упор смотрели на Мента.
— Нет, это он так решил. — Мент не двинулся с места. — Пусть идет, куда хочет. Он теперь свободный человек.
Юм медленно двинулся к Менту, Никто не смел даже шевельнуться в этот момент, все понимали — сейчас произойдет что-то страшное. Никто еще не осмеливался вставать на пути корейца, не рискуя поплатиться за это жизнью.
Они приблизились почти вплотную. Почти касались друг друга носами. И оба молчали, сверля друг друга взглядом. Кажется, даже птицы перестали петь в этот момент.
И тут все заметили, что Юм намного ниже ростом. По сравнению с Ментом — почти мальчик. А Мент возле него выглядит богатырем рядом с ребенком. Но это еще ничего не значило, ничего.
— Ладно, пусть идет. — Юм вдруг улыбнулся и пожал плечами. — Правда, раз решил, что его держать.
— Слышь, Юм? — так же спокойно сказал Мент.
— А?
— X… на, — сказал он и засмеялся.
Но никто даже не улыбнулся этой веселой шутке.
— Может, еще кто-нибудь хочет уйти? — спросил Юм.
— Я. — Мент расслабился и сел на траву. — Я хочу уйти. Может, попробуешь остановить?
— Нет, зачем? — Кореец заулыбался. — Я же понимаю, надо шкуру спасать. А мы и втроем как-ни будь…
— А можно, я тоже уйду? — подал вдруг голос Грузин. — Вам без меня легче будет, да и я один…
— Что — все? — Юм взглянул на Женю. — Может, ты тоже? Так давай, держать не буду.
— Я остаюсь, — тихо сказала она. — Пусть они сваливают, куда хотят. Сами потом пожалеют.
Мент достал из сумки три автомата.
— Тут каждому по одному. Женька с Юмом остается, значит, ей не положено. — Он сунул автомат в руки Грузину, а второй бросил на землю перед корейцем. — Склифосовский возьмет пистолет.
— Извини, а можно спросить, почему ты тут командуешь? — Юм спокойно поднял автомат и передернул затвор. — Теперь что, ты главный?
— Теперь главного нет. — Мент безразлично посмотрел на направленное ему прямо в переносицу дуло. — Просто я так решил. А если захочешь в меня пальнуть, то тебя услышат. Так что лучше побереги патроны. Семь на пять разделить, сколько будет?
— Одна целая четыре десятых, — быстро подсчитал Склифосовский.
— Значит, по штуке четыреста. — Мент подошел к Жене и протянул руку: — Давай.
— Что? — Она с ненавистью смотрела на него.
— Давай, а то хуже будет. — Мент начал сопеть носом. — Всем поровну. Если не дашь, сам возьму.
— На, подавись! — Она выгребла деньги из кармана куртки и швырнула их на землю. — Я вас, козлов, с «вышки» сняла, а вы тут кипеш закатываете?
— Скажи спасибо, что не я тебе вдул, а Грузин. — Мент деловито отсчитал свою долю и спрятал в карман. — А то бы до старости, как кавалерист, ходила. Склифосовский, Грузин, чего вылупились? Берите свои башли. Я вам бухгалтером не нанимался.
— Ты что, их просто так отпустить? — тихо спросила Женя, когда вся троица скрылась за кустами. — С бабками, с пушками, да?
Юм молчал, уставившись на потухший костер.
— Ну не сиди, они же сейчас уйдут! — заныла она.
— Не уйдут, — вдруг уверенно сказал он и встал. — Никуда они не уйдут… Кроме разве что Мента. Спрячь пушку в сумку. И не ной. Пошли.
Через несколько минут они выбрались по тропинке на дорогу. Мимо, прогуливаясь по парку, шли мамаши с колясками, парочки, старички с детишками.
— Интересно, а кого наша родила? — вдруг спросил он и как-то странно посмотрел на Женю.
