Машина остановилась у крыльца. Володя помог выбраться высокому худому мужчине с бородой, и теперь он стоял, полной грудью вдыхая сладкий, чуть терпкий запах каких-то цветов. Кружилась голова, и он оперся рукой о капот. С другой стороны его поддерживала Вера, испытывающая странное чувство дежавю — недавно она точно так привезла домой Татку. Она украдкой рассматривала мужа: болезненно худой, с изжелта-бледным лицом затворника или мученика, шрамы. Не лицо, а лик. Глубоко запавшие глаза, торчащие скулы, крупный нос с горбинкой, черная с проседью борода, седые виски… «Вампир!» — вдруг пришло ей в голову, и она содрогнулась; тут же одернула себя — в мужчине не было ничего устрашающего или зловещего. Наоборот, он казался потерявшимся ребенком.
Он смотрел на дом — казалось, он видит его впервые. Ни тени узнавания не промелькнуло на его лице, ни тени чувства — ничего! Лицо его было пустым и неуверенным. Дом был ему незнаком. Двухэтажный, асимметричный, с разновеликими окнами, он напоминал дом из сказки. Он задрал голову и теперь смотрел на островерхую красную крышу с флюгерами. Казалось, он тянет время, делая вид, что рассматривает крышу, так как не знает, что сказать и как вести себя; было заметно, что он в замешательстве, растерян и стесняется, как стесняются чужих людей и незнакомого места. Пауза затягивалась.
— Узнаешь? — выступил Володя. — Здесь все так же, только весна, а не осень.
— Не очень, — сказал мужчина. — Ты, кажется, Владимир?
— Он самый. Мы работаем вместе. Я твоя правая рука, так сказать, — он хмыкнул. — Зовут Владимир Супрунов, прошу любить и жаловать. Идти можешь?
— Мы работаем вместе? — спросил мужчина. — Где? У нас бизнес?
— Ты владелец торговой компании, гоняем электронику из Азии, здесь собираем. Не помнишь? «Инженерика»?
Мужчина покачал головой. Он так пристально рассматривал Володю, что тот почувствовал неловкость; хлопнул мужчину по плечу и нарочито бодро сказал:
— Ничего, вспомнишь! Дома стены помогают. Правда, Верочка?
Вера, бледная, с синяками под глазами, попыталась улыбнуться:
— Ты проснулся, и теперь все будет хорошо. — Она взяла его под руку.
— Любимая жена, родной дом, — хохотнул Володя. — Любимые блюда. Что ты любишь? Или у него диета? — Он повернулся к Вере: — Что ему можно?
— Никакой диеты, можно все.
— Вот и прекрасно. Блины любишь? С красной икрой? Или рыбу? Жареную картошку? Раньше ты любил жареную картошку, помнишь? И шашлычки на природе под красненькое.
Мужчина пожал плечами и промолчал. Он рассматривал Веру; заметив ее взгляд, вспыхнул и отвел глаза. Она снова попыталась улыбнуться ему, погладила по спине. Спросила:
— Ты не устал? Может, приляжешь? Видишь, твои любимые тюльпаны, белые и желтые, все как раньше. И персидская сирень цветет, твоя любимая. У меня на нее аллергия. Это твой дом, Паша. Все будет хорошо.
Она прижалась лбом к его плечу, и он приобнял ее. На лице его застыло мучительное и неуверенное выражение человека, который силится вспомнить — людей вокруг, обстановку, даже себя, — но получается у него плохо… Не так! Вовсе не получается.
— Татка тоже дома, — вдруг сказал Володя. — Помнишь Татку?
Мужчина качнул головой, и Вера с досадой поспешно сказала:
— Пошли в твою комнату. Ты будешь на первом этаже, в гостевой, оттуда вид на сад, да и выходить погулять легче. Пока не окрепнешь. Это твоя… — она запнулась, не зная, как назвать молодую женщину, стоявшую чуть в стороне, — домработницей или сиделкой. Нашлась: — Это твоя помощница Лена. Лена, подойдите, пожалуйста.
Молодая женщина подошла. Была это дробная бесцветная блондинка с незапоминающимся лицом, в голубом платье с белым воротничком. Она заменила уволенную Светку.
— Если что-нибудь нужно, Лена поможет.
Лена улыбнулась и кивнула.
— Нажарит картошки! — ухмыльнулся Володя. — Ничего, дружбан, все путем. Главное, ты дома. Сейчас присядем, примем за освобождение, я принес красное винцо. Тебе ж больница надоела до чертиков! Я лежал с аппендицитом, до сих пор помню, как…
— Пошли! — перебила Вера. Ее раздражал его показной оптимизм. — Покажу тебе твою комнату, переоденешься. А потом посидим, если ты не устал. Есть хочешь?
Казалось, она избегает называть мужа по имени.
— Пока нет, — ответил мужчина. — Я бы принял душ…
— Конечно! Я все приготовила, у тебя своя ванная. На кровати одежда. Идем, Паша.
Они медленно поднялись на крыльцо. Вера придерживала мужа за локоть, он тяжело опирался на перила. Володя и Лена смотрели им вслед.
— Твой подопечный, — сказал Володя негромко.
— Плохо выглядит, — сказала Лена. — В гроб краше кладут.
— Еще бы! Девять месяцев в коме в этой паршивой больнице. Ничего, оклемается. На нем живого места не было, перекроили и сшили заново. Почти как новый, только прихрамывает. Ничего, Ленок, он мужик спокойный, справишься.
— Ты говорил, он потерял память…
— Ты же его видела? Он же ничего не помнит. Он себя не помнит, озирается, присматривается…
— А что говорит доктор? Память вернется? Он вообще нормальный?
— Они ни хрена не знают. Потеря памяти то ли от травмы головы — тогда не вернется, то ли психическая, тогда есть надежда. Лично я думаю, что из-за травмы, его же всего переломало. Я вообще не думал, что он поднимется, а он, видишь, оклемался, соображает, понимает, что говорят, отвечает. Правда, доктор сказал, могут быть припадки…
— Какие еще припадки?
— Потеря сознания или вообще перестанет воспринимать… они пока не знают. Он предложил оставить его в больнице, хотел понаблюдать, но Вера не согласилась, жалко его. Пусть дома, и будь что будет. Выписали кучу лекарств, будешь следить, чтобы принимал. Кормить будешь, вон как отощал, на человека не похож. Ничего, Ленок, справишься. Тут тебя не обидят, Вера целый день на работе, ты сама себе хозяйка. И деньги неплохие.
— Знаешь, я много таких повидала, — сказала Лена. — Поверь моему слову, он не жилец. Лучше бы оставили его в больнице, в случае чего откачают, а «Скорая» может опоздать.
— Человек предполагает, Ленок, а бог располагает, как говорил мой дед. Никому не ведомо, что будет: сегодня есть человек, а завтра… — Он развел руками. — У каждого своя судьба.
— Что с ним случилось?
— Машина сбила.
— Нашли?
— Особо и не искали, у полиции дела поважней.
— Да уж! А эта… Татка, кто она такая?
— Никто. Сводная сестра Веры. Она здесь временно, не сегодня завтра уедет.
— Это правда, что она психическая? Ты не говорил, что она была в психушке, мне Светка рассказала. Говорит, буйная, психопатка и убийца. Это правда?
