Он видел убийцу и теперь всей кожей чувствовал, что его будут искать, чтобы избавиться от нечаянного свидетеля. Тети Лили и большого дядьки-оператора, скорее всего, уже не было в живых. Дядя Сережа опоздает, а пока он ездит, убийца придет сюда, чтобы избавиться от него, Матвея.
Чтобы унять зарождающийся где-то в желудке животный страх, Матвей попробовал рассуждать логически. Если бы он целенаправленно не искал Лаврова, который жил в дальнем от страшного дома поселке, то ни за что бы не побежал по дороге. Скорее всего, он направился в виднеющийся с трассы населенный пункт, в котором жила тетка. А это значит, что убийца тоже придет к такому же выводу. На этом месте мальчишка немного приободрился.
На въезде в теткин поселок тоже есть будка охраны, а значит, там скажут, что мальчик в поселок не приходил. И это тоже понятно. На этом месте Матвей немного расстроился. Что предпримет преступник — поедет на трассу, решив, что сбежавший пацан побежит на автобус в город, или выберет поселок Лаврова? От ответа на этот вопрос зависела жизнь.
Матвей не знал, что такое интуиция, но просто физически ощущал приближение опасности. Казалось, внутри его головы поселился какой-то новый, доселе неизвестный ему человек, заставляющий его читать мысли убийцы. Он будто бы находился с убийцей на одной волне и пугался того, что и его мысли так же открыты чужому страшному человеку, который устроил на него охоту.
Матвей соскочил со стула, подошел к двери и попытался ее открыть, хоть и помнил, что уходящий Лавров запер ее. Как и следовало ожидать, она не поддалась. Матвей выдвинул ящики у стола и стоящей в углу тумбочки, на которой красовался замызганный чайник. Запасного ключа там не было. В глубокой задумчивости мальчик поднял глаза на форточку в окне и принял решение. Уже во второй раз за сегодняшний день ему приходилось вылезать из западни именно через форточку. Вытянувшись в струнку, он быстро и ловко полез наружу, не удержался на гладкой стене будки и шлепнулся на песок, утрамбованный вокруг, вскочил, отплевываясь, и снова завертел головой.
Направо уходила дорога к трассе. Бежать по ней было нельзя, если убийца придет, то именно оттуда, с той стороны. Оставалось искать спасения здесь, в поселке. Матвей повернул налево и побежал по главной поселковой улице, внимательно разглядывая дома. Большинство из них было огорожено глухими заборами. В разгар рабочего дня шансов попасть внутрь, когда хозяева на работе, практически не было.
Увидев отворачивающую от центральной улицы дорожку, Матвей повернул и теперь быстрым шагом шел по ней, продолжая оценивать здания и дворы вокруг. Из одного домика с деревянным забором, сквозь который можно было разглядеть, что происходит внутри, вышла женщина с ребенком на руках. Подошла к стоящей под навесом коляске, бережно уложила своего малыша, подоткнула одеяло и собралась обратно в дом.
Матвей хотел крикнуть, но не издал ни звука. Убийца, идущий по его следу, был жесток и коварен. Если его вычислят, то подвергать опасности жизнь малыша нельзя, никак нельзя, в этом мальчик был полностью уверен. Проследив, как закрылась дверь за скрывшейся в доме женщиной, он пошел дальше.
Через два сплошных забора вновь попался сквозной, кованый, витой, очень красивый. За ним во дворе обнаружилась огромная, уже цветущая, несмотря на раннюю весну, клумба, а посредине нее женщина, которую Матвей тут же узнал. Бабушка Степки, мама дяди Сережи. Он напрягся, пытаясь вспомнить, как обращались к этой женщине на конкурсе красоты, где они впервые увиделись. Точно. Валерия Сергеевна.
— Валерия Сергеевна, — окликнул он. Женщина повернулась на голос и приложила руку ко лбу, как козырек от солнца. — Здравствуйте, Валерия Сергеевна. Я Матвей, друг вашего Степы. Меня дядя Сережа хорошо знает.
— Здравствуй, Матвей. Я тебя помню. Что ты тут делаешь?
— Мне нужна помощь. — Мальчик чувствовал, что сейчас расплачется, так велико было охватившее его напряжение. — За мной гонится убийца. Тот самый, который убивал женщин и раскладывал цветы.
— Убийца Веры? — От лица Валерии Сергеевны, казалось, разом отхлынула вся кровь. — Гонится за тобой?
— Да, убийца Степиной мамы. Пожалуйста, спрячьте меня, только это, наверное, может быть опасно. — Матвей считал, что должен быть честным со Степиной бабушкой. Легкая улыбка тронула ее губы, и она внезапно стала казаться гораздо моложе.
Отбросив тяпку, которую она держала в руках, Лавра величественно выпрямилась и подошла к калитке, запуская Матвея внутрь.
— Заходи, — сказала она. — Что-нибудь придумаем. Ты почему к Сергею на вахте не зашел?
— Я зашел. — Матвей чувствовал, как его глаза против воли наполняются слезами. — Там Лилю убивают. Я сказал дяде Сереже, и он с напарником туда поехал. А я остался.
— Что-то совсем мой сын теряет хватку, — грустно сказала Лавра, подтолкнула Матвея ко входу в дом и тщательно заперла сначала калитку, а потом и входную дверь. — Мы ему, конечно, сейчас позвоним, вот только ему может оказаться совсем не до нас. Но ты не волнуйся, мальчик, мы и сами справимся.
На глазах у изумленного Матвея она подошла к картине, висящей на стене в прихожей, и потянула за ее край. Картина мягко отошла в сторону, открыв взгляду вмонтированный в стену сейф. Достав ключ и поковырявшись в замке, Валерия Сергеевна открыла дверцу и вытащила охотничье ружье.
— Мой муж, царствие ему небесное, был сугубо мирным человеком, — пояснила она. — Ботаник, в прямом смысле этого слова. Но у него было хобби, которое меня страшно раздражало, а его необычайно увлекало. Он был охотником до мозга костей, он даже умер в лесу, на охоте. Господи, какое счастье, что я не продала этот дурацкий карабин.
Она достала еще и патроны и лихо зарядила ружье. Матвей продолжал смотреть на нее во все глаза. У Степки оказалась не бабушка, а лихой рейнджер, честное слово.
— Так, — рейнджер посмотрела на него, — следить за диспозицией противника будем в окно кухни, оно выходит на двор. И калитку видно. Только ты, будь другом, в окне не маячь, договорились?
— Договорились, — прошептал Матвей, которому стало спокойнее от того, что Валерия Сергеевна с ходу ему поверила. Он знал, что развязка приближается. Своим внезапно открывшимся внутренним зрением он видел, как убийца идет по главной улице, сворачивает на проулок и приближается к их забору. Лавра стояла в простенке между окнами и через занавеску смотрела в окно, внимательно, не отрываясь. Матвей на коленках подполз в ней и тоже выглянул в окно. Убийцу, задумчиво оглядывающего их двор через витой рисунок забора, они увидели одновременно.
— Так это же женщина, — изумленно воскликнула Лавра.
— Да, — согласно кивнул мальчик.
Женщина, целящаяся сейчас из пистолета в замок на калитке, была та же самая, что и на фотографии, которую он увидел в доме Широкова. Нет, не зря она сразу показалась ему смутно знакомой. Где-то они виделись, в этом мальчик был уверен.
Там, в доме, он скользнул нетерпеливым взглядом по остальным фотографиям и нашел ее снова. В этот раз она смотрела прямо в объектив. Уже немолодое, но достаточно привлекательное лицо. Чуб волос, высоко поднятый надо лбом. Серьезные и какие-то недобрые глаза. Такие вызывают оторопь, даже если случайно скользнут по тебе взглядом.
