По приходе в комнату возникло такое ощущение, будто я тут сто лет живу. Все эти хрупкие столики и стульчики и украшенный виньетками сервант ну прямо глаз радовали. И даже обилие пурпура не смущало.
А кровать в спальне… В первую ночь я ее не оценила, но все, с этим покончено, теперь я ее уже люблю. Жаль только, встречу с кроватью придется отложить.
Ужин прошел без происшествий; и мы отправились допрашивать Короля. Даже пешком идти не пришлось: нас подобрал староста на повозке, ожидающий у калитки, как почетный караул.
— Я уже видел Волина, — сказал он по дороге. — Только он ничего не сказал. Как дела? Что-нибудь про лес узнали?
— Пока ничего. Может, сейчас узнаем.
Старосту пытались отправить домой, но он упирался: пришлось разрешить остаться ждать за воротами. Дружинник был один — испуганный молодой человек немногим старше Юлика, который тут же хвост распетушил и стал поглядывать на собрата свысока.
— Где задержанный?
— Добрый вечер, госпожа сыскарь. Я — Влад…
— Катя, очень приятно. Так где Король?
— Кт… А! Пойдемте.
Коморка, где держали буянов, оказалась не такой уж маленькой. Поместились сам Король, сидевший на лежанке, два стула для меня и моего помощника и стоящий на выходе дружинник.
— Ну здравствуй, Король. Как устроили тебя?
Я с комфортом расположилась на стуле с хозяйским видом. Юлик встал в уголок и молча принялся внимать. У него глаза даже разгорелись — конечно, настоящий преступник! Дите дитем…
— Да ничего вроде. А у тебя, красотка?
Ага, щас, я давно не школьница — вестись на комплименты.
— Тогда к делу. Я, княжеский сыскарь, установила, что тобою было написано письмо с шантажом князю Гораславля. Вину признаешь?
— Да, признаю.
Еще бы. Слово сыскаря на суде все равно что признание самого виновника. Мы ведь не врем.
— Раз так, предлагаю смягчить вину. Расскажешь, что сделал с лесом, — реальный срок не получишь. Отправят солдатом послужить с годик, и считай, отделался.
— Да и так вроде срок малый, чего его резать? — Король белозубо улыбнулся, глаза сверкнули.
— С чего малый-то?
— Дак за попытку шантажа мало дают.
— С чего ты взял? Десять лет строгого получишь с учетом прошлой судимости.
Его улыбка слегка померкла, а Юлик недовольно запыхтел. Вообще-то это вранье, про десять лет, Юлик недавно по моему велению зубрежкой сроков наказаний занимался и запомнил, что не больше четырех. Но если небольшая ложь поможет узнать у Короля правду и если он такой дурень, что даже не поинтересовался перед тем, как закон нарушать, чем ему это грозит, — буду лгать! Не на суде же.
Однако стажер может все испортить.
— Юлик? Тебе нехорошо?
— Извините, госпожа. Я в порядке.
Правильно, молчи в тряпочку. Мы это с ним уже обсуждали. Не нравятся мои методы — работай по своим, никто не заставляет. Но не мешай!
— Что-то не слышал я про десять лет, — протянул Король.
— Ну, слышал, не слышал, так оно и есть. Посчитай теперь, что дальше. Тебе сейчас сколько? Лет тридцать? Последние годы остались, чтобы на воле погулять да чтобы бабы не за деньги любили. А проведешь их в тюрьме, там уже и сорок на носу. Выйдешь — и старость не за горами.
Его глаза потемнели. Но недостаточно.
— Денег нет, и зарабатывать уже поздно. Красота не та, сила уже не молодецкая. Глаза выцвели, волосы вылезли. Бабы на других смотрят, а мимо тебя взгляд бежит, не цепляется.
Что, уже не так весело?
— Думаешь, блефую? — спросила я. — Получишь по полной, сам же на шантаж полез, никто не просил. И кого? Князя хватило ума шантажировать! Но я готова подтвердить перед судом твою жажду сотрудничать, если ты выложишь все, что знаешь про болезнь леса. Как ты это сделал?
Он молчал, глаза бегали. Главное, не дать думать слишком долго, не вспомнить реально грозящий срок или придумать лазейку.
— Говори!
— Чем докажешь, что срок будет условный?
Быстро он выводы сделал.
— Слово сыскаря. Поможешь мне — помогу тебе. Так что ты с лесом сделал?
Теперь время настраивать сыскарский слух, который правду различает. Условно, конечно, ведь можно не прямо врать, а недоговаривать. Но по большому счету помогает.
У двери громко переступил с ноги на ногу дружинник. Местный. Не забыть бы потом напомнить, чтобы рот на замке держал и не растрепал о том, что услышит.
— Я ничего не делал.
Король пытался улыбнуться, блеск в глазах снова то и дело проскальзывал.
— Просто узнал, что с лесом беда, и решил моментом пользоваться. Дай, думаю, срублю деньжат, пока разбираются, да смотаюсь в другие страны, посмотрю, как там люди живут. Не думал я, что сыскаря пришлют.
— Не думал? А когда столько денег просил, не думал?
— Не-а, — он беспечно качнул головой.
Скольких я таких видела, которые ни о чем не думают! Украсть — почему нет, раз перед носом лежит, дразнит. Ударить — почему нет, все же смотрят. Убить — само получилось. А думать — нет, на кой? Сколько таких недоумков портят жизнь себе, родным и случайным встречным и не думают!
— Что ты знаешь про болезнь леса?
— Да ничего не знаю. — Он уже расслабился, болтал ногой. И ни слова не соврал. — Лесник говорил, плохо все. Зараза расползается, и нет на нее управы. Он же у нас повернутый на порядке да на своем хозяйстве лесном. До него можно было охотиться сколько угодно, зверя без счета бить, а тут явился нежданный-непрошеный и давай нас гонять. А сам солдат, мало чем от нас отличается, будто мы не знаем! На одной стороне должны быть, а он с нами так! Ну, ничего, — Король улыбнулся. — Я знал, что про тебя вранье, никакая ты ему не невеста. Не будет с ним никто жить, он же чурбан безродный!
— Ближе к теме леса.
— А, да что там лес. Никто не знает, раз уж лесник не знает, — Король махнул рукой. — Лесник ночей не спал, искал, отчего это происходит, откуда зараза взялась. Ведуний привозил, всех на уши поставил, ну, кого это интересовало, мне лично досюда, — он чиркнул в районе бедер, — что там с лесом, пусть гниет до самых корней. А так вроде бы зараза лезет, ничего ее не берет. К осени, говорят, доберется до Хвощей и сожрет деревню. И дальше пойдет. Если ничего не делать, через несколько лет, лесник пугает, зараза расползется на всю страну. Ни леса, ни деревень не останется. Тогда и животные, и люди вымрут. Вот что он говорит.
— Что-нибудь еще добавишь?
— Все вроде сказал. И помни — ты обещала.
— Пристегни его цепью, — приказала я дружиннику. — Завтра отправим в Гораславль.
