Сам факт этих переговоров в России никому не важен и не интересен, зато в Японии за ними внимательно следит пресса и негодует. Японское общество очень уязвлено тем фактом, что японские власти вынуждены вести переговоры с каким-то чиновником по фамилии Алексеев, наместником русского царя на Дальнем Востоке.
Витте вспоминает такую сплетню, объясняющую, каким образом морской офицер Евгений Алексеев добился столь высокой должности. Якобы в молодости он сопровождал великого князя Алексея (сына Александра II, дядю Николая II) в кругосветном путешествии. В марсельском борделе великий князь учинил пьяный дебош и был задержан полицией. Но на следующий день в участок явился офицер Алексеев, который уверял, что это он буянил прошлой ночью, – а полицейские просто перепутали имя Алексей и фамилию Алексеев. За это офицер был оштрафован и навсегда завоевал расположение великого князя, который в 1881 году стал главным начальником русского флота. Благодаря протекции дяди императора карьера Алексеева стремительно развивается. Сначала он становится наместником на Дальнем Востоке. Потом становится главнокомандующим, при том что, как язвительно замечает Витте, не умеет держаться верхом и боится лошадей. Есть еще одна версия, также будоражащая умы общества, будто Алексеев – внебрачный сын Александра II.
«Уф»
В начале августа 1903 года к министру финансов Сергею Витте приходит статс-секретарь Александр Безобразов, ближайший советник императора и главный вдохновитель его дальневосточных фантазий. Он доверительно сообщает, что если министру нужно встретиться с императором, то следует ехать на Путиловский завод, где Николай II скоро будет осматривать производство миноносцев. Искушенный аппаратчик Витте вдруг не сдерживается и отвечает грубостью: всегда готов увидеться с императором, но только если тот его вызовет, а по указке Безобразова никуда не поедет.
Безобразова Витте явно ненавидит – неудивительно, ведь еще несколько лет назад Витте сам считался главным специалистом по Дальнему Востоку, но уступил новому статс-секретарю былое влияние на императора и видится с ним теперь крайне редко. В воспоминаниях Витте старательно выставляет Безобразова полным идиотом. Он пишет, будто бы даже жена Безобразова публично удивлялась: «Не понимаю, как Саша мог приобрести такой политический вес, неужели никто не понимает, что он полупомешанный?» Этот пассаж в воспоминаниях Витте выглядит не очень правдоподобно и характеризует скорее самого автора, который с удовольствием пересказывает сплетню про своего политического противника.
Витте не едет на Путиловский завод, и только в середине августа император сам вызывает его к себе в Петергоф вместе с председателем Госбанка Плеске. Они оба недоумевают, зачем Николай впервые в жизни вызвал председателя Госбанка? В разговоре всплывает деталь: Эдуард Плеске в обозначенный день был на Путиловском заводе и виделся с царем.
Во время аудиенции император сообщает Витте, что решил его повысить до председателя комитета министров, а министром финансов назначить Плеске. Витте благодарит и отвечает, что намного полезнее он окажется на прежней должности. Все понимают, что председатель комитета министров – должность церемониальная, в управлении страной не играет важной роли. Комитет министров не является полноценным правительством, каждый его член самостоятельно докладывает императору о положении дел. Перевод с важнейшей должности министра финансов на церемониальную должность председателя комитета – это пенсия. То есть фактически император отправляет Сергея Витте на покой.
После разговора с Николаем II опальный министр идет к его маме – пожаловаться и попросить заступничества. Вдовствующая императрица Мария Федоровна пытается его утешить, вспоминает, что Александр III очень любил Витте, но просить за него не собирается.
Потом Витте пытается узнать, что император сказал приближенным, когда отправил его в отставку. И ему передают, что после ухода Витте Николай лишь с облегчением выдохнул: «Уф».
В воспоминаниях Витте уверяет, что был уволен исключительно из-за своих взглядов на Дальний Восток: мол, он был против войны и настаивал на переговорах с японцами.
У Витте на самом деле много влиятельных врагов: это и великий князь Сандро, и Плеве, и Безобразов. Более того, Витте уверен, что Плеве регулярно докладывает императору, что министр финансов – заговорщик и едва ли не революционер. «Плеве знал, что я не дам хода его полицейским вожделениям, крайне революционировавшим Россию, а потому, чтобы сохранить пост министра внутренних дел, он во что бы то ни стало решил меня устранить», – пишет Витте. Сам император не выносит Витте за чрезмерную амбициозность и любовь к интригам.
Перевод на незначительную должность глубоко оскорбляет Витте. Он раздосадован тем, что за особое мнение по дальневосточному вопросу наказали только его, а не его единомышленника, министра иностранных дел графа Владимира Ламздорфа. Больше всего он обижен на императора: «Коварство, молчаливая неправда, неумение сказать да или нет и затем сказанное исполнить, боязненный оптимизм – все это черты отрицательные для Государей, хотя не великих, – напишет он несколько лет спустя о Николае. – Царь, не имеющий царского характера, не может дать счастья стране».
Рождение бонапартика
Неприязнь между 35-летним Николаем II и 54-летним Витте неизбежна. Министр не уважает императора, император знает об этом и не доверяет амбициозному министру. Их личные отношения еще сыграют роль в истории России.
Не менее важной для будущего страны окажется неприязнь между двумя другими мужчинами. У них похожая разница в возрасте; они тоже не доверяют друг другу и все время говорят друг о друге гадости, хотя на публике пытаются изображать взаимное уважение. Это 46-летний Георгий Плеханов и 32-летний Владимир Ульянов. Пожилой «глава» российской эмиграции с подозрением смотрит на амбициозного выскочку, который не выказывает ему должного пиетета.
В августе 1903 года Плеханов принял сторону Ульянова-Ленина в его ссоре с Мартовым. Когда несколько месяцев спустя он решает помирить врагов, неожиданно оказывается, что не только Мартов способен на истерики. Плеханов пытается восстановить прошлую редакцию «Искры», но на этот раз Ленин хлопает дверью. «Плеханов изменил нам, ожесточение в нашем лагере страшное; все возмущены, – пишет Ленин одному из товарищей. – Я вышел из редакции окончательно. "Искра" может остановиться. Кризис полный и страшный. Борьба за редакцию ЦО [Центрального Органа] проиграна безвозвратно в силу измены Плеханова».
Подобная риторика характерна для революционеров: любого оппонента немедленно клеймят как предателя – раньше так называли Струве, ставшего либералом, теперь Плеханова, принявшего сторону Мартова. Ленин окончательно уходит из «Искры», и начиная с ноября 1903 года газету редактируют Мартов и его команда. Ленин проиграл – товарищи смеются над его амбициями и обзывают «бонапартиком». Однако это еще не конец игры.
Последний бал
В январе 1904 года император приезжает в Петербург, и в столице начинаются балы «как ни в чем не бывало», пишет Витте. На одном из них к председателю комитета министров вновь подходит японский посланник и просит повлиять на МИД, который неприлично тянет с ответом в столь серьезной ситуации. Витте идет к графу Ламздорфу, но тот пожимает плечами: «Ничего не могу поделать, переговоры веду не я»
[31].
