Её душили столь разнообразные эмоции, что временами замирало сердце и перехватывало дыхание, хотя плакать не хотелось. Было обидно, что никто не удосужился поинтересоваться, а чего же хочет она, хотя бы для приличия — вся Школа поголовно, включая учителей, прекрасно видела, что их парочка отлично уживается, несмотря ни на что. С другой стороны, радость и облегчение от того, что батя не стал качать права и пытаться вернуть её домой. Хвеля остановилась у окна, делая глубокие вдохи и следя за медленно падающими снежинками. Видеть никого не хотелось, слушать объяснения — тоже. Она зажмурилась, сдерживая появившееся вдруг желание тихо расплакаться.
Шагов в коридоре Хвеля не услышала, и как дверь открылась, тоже. Только когда на плечи легли чьи-то ладони, она нервно дёрнулась, вывернувшись, и оказалась лицом к лицу с Эннио. У которого был неожиданно очень виноватый вид.
— Ты!.. — Хвеля ткнула пальцем ему в грудь, приступ ярости вытеснил слёзы. — Ты поступил, как мой отец! А я живой человек, я не игрушка! И прекрати уже наконец так относиться ко мне, а! Может, я и веду себя, не как другие девушки, но у меня тоже между прочим есть своё мнение!
— Прости, — тихо ответил Эннио, дождавшись, пока она замолчит, чтобы перевести дух и набрать воздуха для следующей порции отповеди. — Я был не прав, наверное, действительно сначала стоило с тобой поговорить, — сжав пальчики Хвели, он медленно поднёс их к губам и поцеловал, не сводя с неё взгляда. — И ты никогда не была для меня игрушкой, не говори ерунды. Наверное, я слишком сильно люблю тебя, вот и совершаю всякие глупости. Хочешь, сниму этот дурацкий браслет?..
Хвеля молча смотрела на него, и её глаза медленно, но верно увеличивались в размерах.
— Что ты только что сказал?.. — вдруг охрипшим голосом переспросила она.
— Могу снять браслет, — терпеливо повторил Эннио.
— Нет, до этого, — воинственное настроение потихоньку испарялось, уступая место лёгкой растерянности.
Он чуть улыбнулся, поняв причину удивления Хвели. Она что, искренне считала, что его интерес — это что-то поверхностное? Судя по удивлённой мордашке, да.
— Про то, что люблю тебя? Ну, как-то так вот получилось, — Эннио развёл руками. — Так что с браслетом-то?
— Да фиг с ним… — рассеянно отозвалась бывшая наёмница, переваривая новость, никак не желавшую укладываться в голове. Она в жизни не думала, что услышит эти слова, и уж тем более от темноволосого мага. — Ты… точно уверен?
Он негромко рассмеялся и притянул Хвелю к себе, развернув спиной. Его чудо в своём репертуаре…
— А сама как думаешь, что ещё могло подвигнуть меня на такое рискованное дело, как подарить тебе подобный браслетик, а? — весело поинтересовался Эннио, потёршись носом о затылок Хвели — он уже понял, что гроза миновала. — Не объясняя, в чём его свойства?
— Кто тебя знает, — она негромко фыркнула. — А я тебе не надоем?..
— Знаешь, помимо всего остального, что мне в тебе нравится, ты обладаешь ещё одним несомненным достоинством, которое я ценю больше всех, — голос Эннио приобрёл вкрадчивые интонации, а палец словно в задумчивости провёл по ряду пуговичек спереди. — Ты просто потрясающе готовишь, чудо моё. И потом, до твоего совершеннолетия всё останется так, как сейчас. Решать будешь сама. Отец твой согласился ничего не предпринимать и оставить тебя в покое. По крайней мере, пока ты со мной. Побудешь пока просто моей женщиной, а?
Самая верхняя пуговичка оказалась расстёгнутой, а потом Эннио отвёл светлые пряди и коснулся губами затылка Хвели. Она прерывисто вздохнула, прикрыв глаза.
— Ладно… по крайней мере, у меня будет целых полтора года, чтобы решить, стоит ли тратить свою единственную и неповторимую жизнь на такого засранца, как ты… — задумчиво ответила бывшая наёмница, чуть откинув голову и давая Эннио возможность дальше исследовать на чувствительность нежный изгиб шеи.
— Значит, не злишься больше? — его пальцы медленно расстегнули вторую пуговичку.
— Не смей больше делать ничего за моей спиной, — выдохнула она, чуть выгнувшись — Эннио слегка прикусил мочку ушка, отчего кожу словно закололи тысячи иголочек.
— Хорошо, не буду, — послушно согласился он, справившись со следующей пуговичкой. — Но ведь согласись, мне бы пришлось до летней сессии упрашивать тебя надеть этот браслетик, мм? Кольцо ты бы мне сразу засунула в какое-нибудь интересное место, — послышался тихий смешок. — Ты ж умеешь быть упрямой к месту и не к месту, даже если происходящее тебе нравится, — Эннио продолжал неторопливо расстёгивать пуговички. — Но я знаю один безотказный способ справиться с твоим упрямством.
Хвеля выскользнула из его рук, придерживая платье, и повернулась, сделав несколько шагов назад, к двери в спальню.
— Покажешь, что это за способ? — мурлыкнула вдруг она чуть хриплым голосом, склонив голову на бок.
— А знаешь, в доме никого нет, — медленно ответил он, окинув её плотоядным взглядом, и снял куртку, небрежно отбросив на кресло. — Родители уехали по каким-то там делам, я их внизу встретил. И отец твой тоже ушёл.
— И… что? — в серых глазах зажёгся огонёк.
— Буду показывать долго и со вкусом, — Эннио демонстративно облизнулся, неторопливо направляясь к Хвеле, отступавшей к спальне. — Боюсь, родители посчитали бы наше поведение… крайне неприличным.
Бывшая наёмница довольно рассмеялась. Да, определённо, быть женщиной ей нравилось всё больше и больше…
— Хорошо, я подумаю, принять ли твоё… крайне неприличное поведение в качестве извинения за браслетик, умник, — Хвеля переступила порог спальни, и одним движением спустила платье с плеч, позволив ему упасть на пол.
Эннио в три шага оказался рядом, и в скором времени Хвеля порадовалась, что в доме действительно никого нет. И она очень надеялась, что слуги не подслушивали под дверью, ибо никогда не умела быть тихой…
Лин поправила воротник длинной ночной рубашки, чувствуя себя ужасно неуютно: в последнее время она привыкла как-то обходиться без этого предмета одежды, но у матери была дурная привычка заходить по ночам к дочерям, проверить, хорошо ли они спят. Если она обнаружит, что младшенькая спит голиком, могут возникнуть вопросы, ответы на которые её родителям могут очень не понравиться. Линна тихонько хихикнула, покосившись на дверь. Вроде, первый день прошёл спокойно, после семейного ужина, на котором Линара узнала, что из всех дочек она одна осталась непристроенной — то есть, не замужем, — мама проводила её по замку и показала чахнувший зимний садик. Блондинка с удовольствием согласилась восстановить растения. Немного напрягали внимательные взгляды родителей, и отца, и матери, которые Лин время от времени ловила на себе, но каверзных вопросов ей не задавали. Только поинтересовались, когда собирается обратно в Школу возвращаться.
Вздохнув, она забралась с ногами на широкую, старинную кровать с балдахином, и сжала в кулаке прозрачный кулон. «Привет». «Привет, маленькая, — тут же откликнулся Кир. Линне очень нравилось, когда он так её называл. — Как у тебя дела?» — «Нормально. Родители вроде ничего не задумали, по крайней мере, не задавали никаких вопросов и не выпытывали особо о жизни в Школе». Ей послышалось, что Кир с облегчением вздохнул. Они поболтали ещё немного, и Лин сняла кулон, положив на туалетный столик, после чего свернулась калачиком посередине кровати, и сразу уснула.
